1689 г. после июля 4. — Доезд сына боярского Сидора Шестакова, приказной избы подьячего Екима Самойлова, городового толмача Михаила Епифанова с товарищами про прием калмыцких и мунгальских посланцев, с которыми ведены переговоры: относительно отсылки из Иркутска прежнего мунгальского посланца вследствие вступления контазия тайши в подданство к Бушухту хану; об ограблении в прошлом году около Тункинского острога мунгальских посланцев и бухарских торговых людей с просьбой вернуть награбленное; о неведении Бушухту хана относительно подданства мунгальцев русскому царю и об уходе последних в Монголию, с подачей листов и роспись.

I.
/л. 18/ Лета 7197-го¹ по указу великих государей царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича и великие государыни благоверные царевны и великие княжны Софии Алексеевны всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцев и по памяти за рукою стольника и воеводы Леонтия Костянтиновича Кислянского велено иркутскому сыну боярскому Сидору Шестакову да приказной избы подьячему Екиму Самойлову да городовому толмачю Мишке Епифанову с товарыщи, принять калмыцкого и мунгальских посланцов, а приняв, что они буде учнут говорить, те их речи роспрашивая, записывать имянно, и в нынешнем во 197-ом² году июля в 10 день, по тому великих государей вышеписанному указу и по памяти сын боярской Сидор Шестаков да приказной избы подьячий Еким Самойлов да городовой толмач Михайло Епифанов с товарыщи тех калмытцкого и мунгальских посланцов приняли на лугу у мельницы великих государей /л. 19/ вверх по Иркуту реке.
А приняв, что с ними в розговоре говорили и чево у них спрашивали и что они противо в ответе говорили ж, то писано в сем доезде ниже сего по статьям, а на встрече, что их [?] посланцы говорили, то писано под отпискою моею, которую отписку послал я из деревни Вознесенского монастыря в Ыркуцкой стольнику и воеводе Леонтью Костянтиновичю Кислянскому сего ж месяца июля в 1 день.
Приняв калмыцкого и мунгальских посланцов за Ангарою рекою, у мельницы великих государей, ехали с ними по правую [340] руку к Ангаре реке. И поставили их за Ангарою рекою, промеж дворов иркуцких казаков: Козьмы да Ерофея Могулевых. А дорогою едучи говорили посланцы с ним Сидором и Екимом: есть-ли де ныне в Ыркутцком посланец их мунгальского тайши Дайчин контазиев, которой послан был с Селенги от него Дайчина контазии к великим государем к Москве не отпущены из Ыркуцка, чтоб отдали им посланцом того посланца «для того тот де тайша контазий ныне в подданстве у калмыцкого Бушухту хана взят из-за бою».
/л. 20/ И против тово они Сидор Шестаков им посланцом roворили: «Тот мунгальской тайша Дайчин контазий поддался под их царского пресветлого величества под самодержавную высокую руку в вечное в подданство и с своими улусными людьми, а посланец де ево контазиев отпущен к великим государям, царям и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю и великой государыне, благоверной царевне и великой княжне Софии Алексеевне всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем к Москве до их приезду».
И калмыцкого Бушухту хана посланец против тово говорил: «Калмыцкой де Бушухту хан и ратные ево люди про то не ведали, что он Дайчин контазий подданой их великих государей».
Да они ж говорили: «Ныне де мунгальские тайши, которые учинились в подданстве у калмыцкого Бушухту хана, а живут от Тункинского на краех приказаны ведать от калмыцкого Бушухту хана подданому ж ево тайше Далай Цецен ноёну, всего де их на крае ево Далай Цецен ноёнова роду тайшей человек с семь, /л. 21/, а ехали де они посланцы из Мунгальской земли от тайши Цецен ноена до Тункинского через урочище Бухал [?] шесть дней».
Да они ж посланцы говорили: «Листов де они посланцы сами в Ыркуцком подавать не будут, чтоб те листы приказал стольник и воевода Леонтей Костянтинович Кислянский принять у них приставом — мне Сидору Шестакову с товарыщи».
А изговоря они речь, приехав де Ангары реки и став юртами своими, вынесли: посланец калмыцкой Бушухту хана Лист на голове своей и приложив тот же лист к головам и иных мунгальских посланцов, подал мне Сидору Шестакову; так же подал лист тайши Далай Цецен ноена посланец.
И по указу великих государей и по приказу стольника и воеводы Леонтия Костянтиновича Кислянского и против выше писанного письма те листы у них приняли, а приняв привезли в Ыркуцкой и подали на посольском дворе стольнику и воеводе Леонтью Костянтиновичю Кислянскому июля в 3 день.
/л. 22/ И того ж 197-го³ году июля в 4 день стольник и воевода Леонтей Костянтинович Кислянский велел тех посланцов взять на посольской двор по росписи и с ними указное число кашеваров.
[341] И сын боярской Сидор Шестаков да подьячей Еким Самойлов да толмач Мишка Епифанов с товарищи по указу великих государей и по приказу стольника и воеводы Леонтья Костянтиновнча Кислянского тех посланцов приняв, на посольской двор для переговору ис посольского двора проводили, а приняв шли по правую руку и проводя поставили их в своих юртах, где им указано стоять за Ангарою рекою в выше писанном месте. И как поставя их на месте хотели итти в Ыркуцкой от них посланцов. И они посланцы и бухарцы, которые с ними есть, заказывали с ними, чтоб известили стольнику и воеводе Леонтью Костянтиновичю Кислянскому как де пошли из Ыркуцкого калмыцкие посланцы Гордачей [?] и торговцы бухарцы в свою землю в прошлом во 196-ом⁴ году весною мимо Тункинской остроги, и будучи у Тункинского присылал к ним посланцом и бухарцом из Тункинского приказщик /л. 23/ сын боярской Остафей Перфирьев казаков Анисима Михайлова, Корнишку Торского, Климку Кутухту, Федьку Торского и звали их в Тункинской острог. И они де посланцы и бухарцы в Тункинской острог не пошли, чтоб в дороге им не замешкатца. И после де того на другой день пришед их иноземцы и соецкие люди их посланцов и бухарцов на дороге выше Тункинского разграбили и многих побили на смерть. А что какова живота грабежем взяли и сколько человек побили на смерть и кого имяны тому они посланцы и бухарцы подали калмыцких и бухарских писем росписи. И те росписи приняв, мы Сидор подали стольнику и воеводе Леонтью Костянтиновичю Кислянскому.
Да они ж говорили: наперед де сего они калмыцкие посланцы и торговые бухарцы в Ыркуцком бывали многожды с посольством и с торгами и от того де их приходу бывало де великим го­сударем прибыль, а преж сего в Тункинском такова на них грабе­жу и разбою и смертного убойства не бывало. И о том де убойстве и грабежу будет калмыцкой Бушухту хан писать к великим государем к Москве и пошлет посланцев.
/л. 24/ И Сидор Шестаков с товарыщи говорили: такова указу из Ыркуцкого от начального человека не бывало, что де вас бухарцов побить и пограбить. А по указу великих государей велено тех бухарцов проводить из Ыркуцка до Тункинского и даны им были провожатые. А ис Тункинского де острогу велено их про­водить в степь до коих мест пристойно и дать провожатых перед прежним с прибавкою. И они де бухарцы учинились великих государей ослушны и в Тункинском приказным людем в провожатых отказали, что де им от Тункинского провожатые не надобно. Да из Ыркуцкого де те бухарцы поехали самовольством без провожатых. А брацкие-ль мужики побили их бухарцов или с ыными какими людьми была у них ссора, про то в Ыркуцку начальным людем не ведомо, разве де побили и погромили тех бухарцов неясачные крайные соецкие мужики и которые отложились,[342] изменя великим государем брацкие мужики, которые бывают повсягодно в шатости, также и ваши мунгальские крайные люди, которые живут промеж крайними великих государей ясачными и вашими крайными ж людьми, убегая ис под самодержавные царьского величества руки и от ясачного платежу и от обезлюдения ваших тайшей и живут в вольности.
/л. 25/ И против того бухарцы говорили: а что де казаки сказывают в Ыркуцком будто они бухарцы в провожатых отказали, то де на них солгали, ничево де от них того не бывало, чтоб великие государи пожаловали велели тот живот сыскав отдать.
Да калмыцкой же посланец Сокто Хашка говорил: скажите де вы Сидор и Еким стольнику и воеводе Леонтью Костянтиновичю мир ли де вам лутче или белки.
Да те же выше писанные речи говорил перед стольником и воеводою перед Леонтьем Костянтиновичем Кислянским без него посланца бывшей калмыцкой посланец Гардачей.
Да они ж подали мунгальское письмо и то письмо в Ыркуцком в приказной избе переведяно.
А в письме ево пишет.
Перевод с письма, что прислан с приставы с ыркуцким сыном боярским с Сидором Шастаковым, да приказные избы с подьячим сь Екимом Самойловым.
Очир Дара кутухты посланец Соктобо. Ирки контази Бинтахай, Ирки комтайджи Кокат Илденахай, Ирки Ахай хоюр табунутут мингат тагудон чин ирдени Аму ту ирдени /л. 26/ батура амуту табундон Эрдени Цокту мерген Айхай дайбан.
А по переводу то письмо — имена мунгальских тайшей, которые вышли на имя великих государей в Селенгинск к окольничему и воеводе Федору Алексеевичю Головину с товарыщи.
Стольник и воевода Леонтей Костянтинович Кислянский велел приставом иркуцкому сыну боярскому Сидору Шестакову да приказные избы подьячему Екиму Самойлову мунгальского Очир Дара кутухты у посланца взять отповедь на письме их для чего он написав тем выходцам тайшам имена прислал.
И сын боярской Сидор Шестаков против выше писанного переводу с мунгальского письма у посланцов спрашивал. И против того они говорили: которые де мунгальские тайши Очир Дара кутухты братья с товарыщи ныне живут у Селенгинского, а не отпускают де их в Мунгальскую землю и к калмыцкому к Бушухту хану в подданстве руские люди, а они де многие хотят быть в подданстве у калмыцкого Бушухту хана.
И мы Сидор Шестаков против тово им говорили: те мунгальские тайши /л. 27/, которые вышли к Селенгинску сами своею волею и в подданство учинились и живут под их царьского пресветлого величества самодержавною высокою рукою в вечном холопстве, а чтоб де их отпустить в подданство к калмыцкому Бушухту хану ис под Селенгинска, тово де у наших благочестивых великих государей царей и великих князей Иоанна Алексеевича, [343] Петра Алексеевича и великие государыни благоверные царевны и великие княжны Софии Алексеевны всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцев в их Российском государстве не бывает, что ис которых земель выходят в подданство под их великих государей самодержавную высокую руку и тех людей назад не отдают.
Да мы ж говорили: мунгальской же де тайша Дайчин контазий был под их великих государей самодержавною высокою рукою в вечном холопстве и о том он от себя послал к великим государем к Москве посланца своего, а ныне по вашему посольству бутто он Дайчин контазий учинился в подданстве у калмыцкого Бушухту хана и буде он Дайчин контазий так учинил своею волею, а не из за бою взят, и то ево явилось непостоянство и об нем великие государи укажут своим воеводам крайних городов с калмыцким Бушухту ханом обослатись посланниками и учинить безсорно.
/л. 28/ Калмыцкой и мунгальские посланцы против тово говорили. Тайша де Дайчин контазий погромил было мунгальского тайшу Эрденсу батура и за то де ево самово после того мунгальской же тайша, брат родной ево Эрденса батуров Цецен ноен, как Цецен учинился в подданстве у Бушухту хана, с калмыцкими людьми погромили ево Дайчин контазия, самово взяли в подданство к Бушухту хану. А на том де бою был и он посланец Сокто Хашка.
Да о них говорили, чтоб о том, о всем, из Ыркуцкого к калмыцкому Бушухту хану и к тайше Цецен ноену стольник и воевода Леонтей Костянтинович /л. 29/ Кислянский обослался с своими посланниками рускими людьми.
И мы против тово говорили: стольник и воевода Леонтей Костянтинович Кислянский в Ыркуцкой приехал не вдавне и о всем подлинно еще не осмотрел, а ваши нынешние речи будет писать в полк к окольничему и воеводе Федору Алексеевичю Головину с товарыщи. И как от окольничего и воеводы Федора Алексеевича будет в Ыркуцкой писано, а ваши послы впредь будут в Ыркуцкой и о том, о всем, будет к вам в то время отповедь.
/л. 30/ Да о них посланцы говорили о выше писанных де тайшах, о братьях кутухты Очир Дара: говорили мы посланцы не по велению калмыцкого Бушухту хана, велел де им о том говорить Очир Дара кутухта, а Бушухту хан де того им говорить не велел.
Да о них говорили, чтоб им посланцом дали из Ыркуцкого провожатых до мунгальского камени Гурби, чтоб де им от кого какова дурна на дороге не учинилось да кому на дорогу: муки и сала.
Да о них говорили, чтоб де стольник и воевода Леонтей Костянтинович Кислянской велел им отдать мунгальского тайши Анщйка [?] зайсанова сына Кя тайзю Мергенева, которой взят на степе вь языки, а он де Кя тайзя послан на встречю не для подсмотру как пойдут из Ыркуцкого бухарцы и пойман де в Ыркуцкой безвинно.
[344] И по указу великих государей и по приказу стольника и воеводы Леонтья Костянтиновича Кислянского против тово говорили: такова де мунгальского мужика Кятайзи в Ыркуцком остроге ныне нет, а где он, про то мы сказали: не ведаем.

Архив ЛО ИИ АН СССР. Иркутские акты, карт. № 1 (149), столбец № 18. лл. 18 — 30. Список XVII в., сохранность хорошая.

Примечания:

1. 1688/89 год.
2. 1689 год.
3. 1689 год.
4. 1688 год.

II

№ 1

На обороте л. 31-го помета: «Гордачиевы животы», и пониже: «верблюды и кони и люди Гордачиевы и всех бухарцов».

[345]№ 2

На обороте л. 32-го помета: «Бухаретина Сати животы».

[346]

На обороте л. 33-го помета: «животы бухарца Кочак».

[347] № 4

[348] № 5

[349]

1. В подлиннике неразборчиво.
2. В подлиннике это место замазано тушью.

[350] № 6

№7

[351]

№ 8

№ 9

[352]

На обороте л. 37-го помета: «Бухарцы Мамадареб, Уста, Турды, Халиль. Живот их».

№ 10

[353]

На обороте л. 38-го помета: «Гедебековы животы».

№ 11

[354]

[355]

На обороте л. 39-го помета: «Калмык Шолкор, бухарец Чекир с животы».

№ 12

[356]

На обороте л. 40-го помета: «Бухаретина Биби [?]¹ [и]² сына ево Адамхули ж[ивоты]².

1. В подлиннике неразбоочиво
2. В подлиннике оборвано.

[357]/л. 41/ Перевод росписей, что подали бухарцы приставу Сидору Шестакову о погромных своих животах.
(1) Нига коко найман ека собусу табун
Одно лазорево восемь нитей пять керемун дебил бельих и споров [?]¹.
(2) Табун зон кереме зон цаган унеге хорин найман
пять сот белок сто белых песцов двадцать восемь
(3) булагар дербун ценме хоер халтар унеге
кож красных четыре портища сукна две сиводушчатых лисиц.
(4) дербен шара унеге дечин хоер беi найман
четыре красных лисиц дватцать восемь китаек восемь
(5) тамаки неген сулс ниге хала гурбу
бакчей [?]¹ табаку одна выдра один бобр три
(6) торго дебел ниге ширу эреке хоер уеi. [?]¹
камки портищ одна корольков нить [?]¹ двести
(7) дебель хоер булагар бокцо нига хайсу ниге
горностаев два чамодана крас[ные]² кожаные одна чаша один
(8) толум коко цай дербен турайту
тулун зеленого чаю четыре сапоги
(9) гутул ниге миральджи нига басма ни[га]
один ковер одни пестрые басма одна
(10) курзе хоргольджи гардачи тасорхай
лопата свинцу
(11) арбан хоер комун укубе табин табун теме
двенатцать человек укубе пятьдесят верблюдов.
(12) джиран бурин абуба
60 лошадей взято.

Архив ЛО ИИ АН СССР. Иркутские акты. К. I (149), лл. 31—41. Черновик, конца нет. Сохранность хорошая.

Примечания:

1. В подлиннике неразборчиво.
2. В подлиннике оборвано.

Воспроизводится по:

СБОРНИК ДОКУМЕНТОВ ПО ИСТОРИИ БУРЯТИИ XVII век, УЛАН-УДЭ , ВЫПУСК 1. 1960г.

Сетевая версия – В. Трухин, 2010