1668 г. — Отписка сына боярского Ивана Перфирьева, посыланного по наказной памяти енисейского воеводы Кирилла Аристарховича Яковлева к мунгальскому царю Кукану-хану с царскою грамотой и с жалованьем, о состоянии Мунгальской земли, о пути в Китай и о переговорах его с Куканом-ханом относительно ясака и свободного пропуска русских людей через Мунгальскую землю.

/л. 1/ Лета 7176-го июля в ... день¹ по указу великого государя и по наказной памяти стольника и воеводы Кирилла Аристарховича Яковлева за государевою Енисейсково острогу съезжей избы печатью енисейской сын боярской Иван Максимов сын Перфирьев ходил в Мунгальскую землю к мунгальскому царю Кукону хану велико[го] государя с грамотою и с жалованьем и пришед в Мунгальскую землю подал великого государя грамоту и жалованья десять аршин красново аглинсково сукна мунгальскому царю Кукону хану и подав, сказал ему великого государя милостивое жаловальное слово, чтобы он был под великого государя царьскою высокою рукою в подданстве и будучи бы под ево великого государя царьскою высокою рукою ему великому государю служил и всякого добра хотел и на непослушников и на неприятелей де царьского величества повеление будет войною с улусными своими людьми ходил и поиск чинил и вспоможенье и в кормех Селенгинского острога служилым людем и в чем им надобно чинил и тесноты бы им и обид никаких людем своим чинить не велел и ясак бы с себя великому государю в Селенгинской острог давал и великого государя служилых и торговых людей, которые поедут для государевых дел и для торгов в Китайское государство через ево улусы пропускал и провожатых и подводы им давал.
И мунгальсково царя Кукона хана заисаны против тово говорили: «Кокон де хан с великим государем рад быть в мирном стоятельстве и ево де Кукона кана люди великого государя людей нигде никово обижать не будут, а Селенгинсково де острога служилым людем будет чинить в чем им надобно, а про ясак сказали великому де государю будем посылать гостинцы, что случитца, а не ясак. А в Китайское де государство великого государя [238] людей пропускать и провожатых /л. 2/ давать не смеем, потому что де есть иные мунгальские цари и многие тайши, либо де от них учинитца великого государя людем какая обида и убойство и на нас де будет гнев великого государя и путь де от них до Китайсково государства далек — ходят де по три года».
А сам он, Кукон царь, никакой речи не говорил.
И во всем ево Кукона хана и ево заисанов к великому государю нераденье и неправда и во всем чинятца быть в ровенстве, а не в подданстве. И великого государя грамоте и жалованью не порадовались.
Как пришел я в Селенгинской острог и посылал к нему мунгальскому царю Кукону кану служилых людей двою для подвод и он прислал было под меня и под служилых людей девять подвод да под государево жалованье под подарки верблуда и на тех подводах мне и служилым людем самим и з запасы поднятца было не на чем и я проводников, кои за подводами были присланы, говорил им в честь, чтобы они подождали нас день один, чтобы нам измыслитца лошадьми и запасы. И те Кукона кана люди не подождали нас нисколько, подводы назад угонили и не сказався нам уехали, а в сем их был вымысел дурной, чтоб меня с служилыми людьми на дороге побить и я не хотя поставить [?] великого государя дела и не проведав подлинно их Кукона кана правды, взяв у Селенгинских служилых людей лошади и прося у бога милости ездил к мунгальскому Кукану кану, а служилых людей со мною было дватцать человек.
И едучи на дороге хотели нас мунгальские люди побить и ограбить и в осаде, мы сидели меж мунгальскими улусами восемь дней; никуда не выпущали и корм покупаючи ели. И приезжал к нам в осаду Кукона кана зайсаны и великого государя грамоту и жалованье хотели нечестно взять и хто ни приедет тово и допрашиваютца: что послано от великого государя жалованья — подарков к Кукону кану; и многие нелепые речи говорили: послов де вы наших уморили и замучили, все де вы ходите обманом, нашу де землю проведываете.
И из осады в девятой день ставили меня перед Кукона кана одиножды на малой час и больши тово ево Кукона не видал. И в третий день нас от себя из улусов выслали, а подвод не дали ж, а кор[м] муголь[с]ко[й] дали на дорогу: два барана да тел[е]нка на дватцать на два человека.
А езду от Кукона кана до Селенгинского острогу в пятой день, а осенью прикочевывают ближе — дни за два и меньше.
А тот Кукон кан назвался царем с той поры как у нево были пятидесятник Гаврило Ловцов да десятник Осип Васильев. И в те поры он им сам не казался, был в ево место зять ево Дайбун табунан; послов он от себя отпускал к великому государю. А прямая зовь был Кукону царю — Даси контайша.
Большие в Мунгальской земле два /л. 3/ царя: Очирой Саин кан, другой Гыген Цецен кан. И многие тайши удельные под [239] ними. А зов их мунгальской земле — Калка. А Кукон царь подданой Очирой Саину кану и сродич ему, и я у нево Кукона кана отпрашивался, чтобы он меня пропустил к Очирою Саину кану. И заисаны ево Куконовы сказали: отпустить де тебя не смеем для убойства, на дороге де вас иные люди побьют; отсюда далече до Саина де кана — полгода ехать. И то их во всем ложь. А по скаске улусных их же простых мунгальских людей и великого государя брацких ясачных людей мунгальских выходцов всево езду от Кукона хана до Очирой Саина кана дней пять или шесть, а иных людей нет кроме мунгал и до китайских людей, а до китайских де крайных городов ходет от Кукона кана торговать со скотом и с собольми, а всево с простоями и исторгуютца вперед и назад три месяца, а до самово де Китайскова царьства и с простоями ж ходят вперед назад полгода. А плавных де рек нет — все ехать степьми, местами де и лесы есть хрепты, а на скоре де от, Кокона кана доезжают до крайних китайских городов в пятнадцать дней.
А торгуют мунгальские люди скотом и собольми с китайскими людьми на серебро и тем серебром у них же купят всякие товары: бархаты, камку и отласы кумачи, а к себе мало вывозят серебра. А мунгальские люди теми тавары торгуют и продают русским людем на соболи, на выдры, на бобры, на кожи красные, а всяково товару дороже купят соболи добрые.
А в Мунгальской земле ни у которого царя и у тайшь серебро и золото не родитца, и как плавят, про то не знают. А в Китайском государстве золото и серебро родитца и в крайних де городех гораздо много серебра и золота и в Мунгалы идет серебро и золото ис Китая же.
А Селенгинской острог поставлен над рекою Селенгою, мерою стены по пятнадцать сажен, по углам четыре избы, на избах /л. 4/ — башни. Около острогу надолбы. А места прилегли около острогу степи каменные, пашенных мест нет нигде и овощей никаких не родитца; местами есть яблони и сандал [?].
А кочюют близ Селенгинсково острога все мунгальские люди розных тайш, а иные люди опроче мунгал блиско Селенгинсково острога не кочюют. Есть в верх Чика и Хилка рек тунгусы — юрт с шестьдесят, от Селенгинсково острога дней за пять или за шесть, и тех тунгусов за помочью божиею мочно ли будет привести под великого государя высокую руку в ясачной платеж; а живут они у собольных мест за мунгалами ж, а мунгальским людем ласкою и посольством не чая им быть в ясачном платежу, потому что земля гораздо многолюдна и люди самовластны и больших своих мало почитают и речь их похвальная, что стоять им всем царям и тайшам друг за друга за един человек откуда будет война и покоритца де всем разве будет изволение великого государя и будут ево великого государя большие разные люди в той Мунгальской земле и за помочью божиею тех их мунгальских людей приводить в ясачной платеж, а малолюдством нечево с ними делать, а [240] тот на них страх есть великого государя гроза боятца а в подданстве быть не хотят.

ЦГАДА, ф. 208 — Портфели Юни, д. № 3, лл. 1 — 4, черновой отпуск.

Примечания:

1. В подлиннике число не указано.
 
Воспроизводится по:

СБОРНИК ДОКУМЕНТОВ ПО ИСТОРИИ БУРЯТИИ XVII век, УЛАН-УДЭ , ВЫПУСК 1. 1960г.
 
Сетевая версия – В. Трухин, 2010