Главная » Документы » Акты исторические 1640 -1649гг. » Акты исторические 1646г. |
1646.07.03 не ранее
1646 г. после июля 3. — Отписка пятидесятника Курбата Иванова и Данилы Скробыкина якутскому воеводе Василию Пушкину о постройке нового острога на устье реки Куленги, о необходимости увеличить гарнизон Верхоленского острожка, об устройстве в пашню ссыльных черкасов и о состоянии хлебных посевов по реке Тутуре. /л. 96/ Государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии воеводам Василью Никитичю, Кирилу Осиповичю да диаку Петру Григорьевичю пятидесятничишко Курбатко Иванов [70] да Данилко Скробыкин челом бьют. В нынешнем во 154 году маия в 12 день по государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии указу и по наказной памяте воевод Василья Никитича Пушкина, Кирила Осиповича Супонева да диака Петра Стеншина велено нам быть у государева царева и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии дела в Верхоленском в Братцком острошке. И будучи нам у государева дела, всякие государевы дела делать по наказу, каков нам дан наказ за печатьми воевод Василья Никитича Пушкина, Кирила Осиповича Супонева и за рукою диака Петра Григорьевича Стеншина. Да нам же велено по государеву указу и по вашей наказной памяте, как сходя в поход с Кузьмою Семеновичем да сыном боярским с Олексеем Бедаревым божиею милостию государским счастием поиск учинитца над брацкими людьми, которые государю непослушны и государю ясаку с себя не платят, и пришед ис походу стать на новом месте с великим бережением, где быть новому Братцкому острогу на речке Куленге, в стрелке, и велеть служилым и охочим новоприборным людем, сметя по острожному месту, каков мочно поставить, бревна ронить и ис тех бревен поставить новой острог, что на малую статью в длину в одну сторону был мерою 20 саж. печатных, а в 3 стороны по тому ж, а на углах поставить избы по 4 саж. и с нагороднями и с нижним и с верхним боем по всем по 4-м углам, а среде острогу поставить аманатцкая изба с острогом, и въезжую башню с вороты поставить, чтобы была /л. 97/ высока и караулиста, и однолишно б нам тем государевым делом и новым острогом порадеть и вновь поставить со всякими крепостьми, чтоб в том острошке жить от приходу немирных братцких людей жить было безстрашно и надежно. И божиею милостию и государьским счастьем в поход сходили и братцкие улусы погромили, скота и живота, коней и коров взяли. И как пришед ис походу перешли за Лену реку на острожную сторону, где было быть новому острогу, не дошед перестрела с два, и мы стали говорить Кузьме и Алексею, что у нас з Данилом в наказной памяти написано, велено по государеву указу и по наказной памяте воевод Василья Никитича Пушкина с товарыщи, как милости бог подасть и государьским счастьем поиск учинитца над непослушными братцкими людьми, которые государю ясаку не дают, ис походу пришед, стать на новом месте на усть Куленги реке, в стрелке, где быть ныне новому острогу, со всеми служилыми и с новоприборными охочими людьми всеми поставить острог и с проезжую башнею и по углам 4 избы и аманатцкую избу с острогом середи острогу, все сказали противо наказной памяте. И Кузьма и Алексей стали говорить служилым и охочим промышленым людем, и служилые люди [говорили], мы де ево государевы холопи, что де по государеву указу делать ни заставят, делать де мы готовы, государев острог ставить. А охочие промышленые и гулящие люди закрычали в тоя поры с отказом, не великие люди, Васька Бугров, Мишка Шадра, Васька Бурлак, Стенька Вострой, Семейка Верхотур, Ивашко Ларионов [71] Липа, Ивашко Черной, Оверка Никитин, Мишка Шабаков, Епифанко Шалин, Вторко Теленок почали крычать, отнюдь де нам острогу не ставить, то де завод Курбатков, /л. 98/ он де заводит и бьет челом, он де и ставь острог. И выступилса из них Федька Львов, Тренька Бердонов и иные промышленые, выслушаем де государева наказу и побьем челом об сроке и подумаем, за што де за то стоять, что де не ставить острогу. И мы им про острожное дело в наказе вычесть велели. И оне промышленые прошали на 3 дни сроку. И Кузьма почал говорить, у меня де в наказе не написано и словом де мне не приказано от воевод от Василья Никитича с товарыщи ставить и вы де ставьте, и поехал в старой острог. И промышленые и гулящие почали говорить, посланы де мы на службу с Кузьмою Семеновичем не острог ставить, и поехали за ним все в острог. И Олексей,— что де нам делать и мы де поедем в острог. И как пришед в острог скот и живот, кони и коровы розделили и куяки почали имать на государя, и те ж промышленые люди у креста Васька Бугров, Ивашко Липа, Епифанко Шалин с товарыщи почали крычать, все де заводы Курбатковы, он де у нас куяки отимает и привез де наказную память ставить острог, ему де будет выслуга. И после того на другой день, собрав всех промышленных людей, и сказали про острожное дело, чтобы делать готовились острог. И оне все отказали, отнюдь де нам острогу не делать. Июля в 3 день велели собрать служилых людей всех и охочих промышленных гулящих людей, на конях поехали на новое место острожное на усть-Куленги. И приехав в острожное место розмеря, а те промышленые люди стали собе в кругу, и по них послали служилых людей и оне промышленые люди приехали все и сказали, чтоб оне к утру готовились на острожное место лес волочить, по 6 бревен острожных на человека, да на избы и на башню по 6 ж бревен, и в тех бревнах ставить острог и избы и проезжую башню. И Васька Бугров, Васька Бурлак, Мишка Шадра с товарыщи почали крычать /л. 99/ с отказом невежливо, отнюдь де нам острогу не ставить, и тово де мы не слушаем, что у нево Курбатка да у Данилка написано в наказе. И велели мы на тех завотчиков и бунтовщиков принесть служилым людем батогов и хотели им дать поученье человеком 5-ти, 6-ти, от которых ставятца бунты, и велено взять Ваську Бурлака, Мишку Шадру, Ваську Бугрова, и он Васька Бурлак, Мишка Шадра даватца не почали. И Васька Бугров, за што де бить даватца, чево де терпеть. И за ними все промышленые люди кинулись и почали служилых людей стегать плетьми и бить пищальными дулами и многих служилых людей перебили, на Олексея и на меня Курбата метались и мы от них прочь отъехали. И почали грозить, хотя де мы тобя Курбатка и убьем, за то де нас государь повесить не велит, а в службу де ты с нами отнюдь не ходи, посланы де мы с Кузьмою да с Олексеем, а тобя де мы отнюдь не слушаем, и бранят всякою неподобною бранью. Мочно было тем делом острожным порадеть и Кузьме Семеновичю, а за такое ослушанье и дурость тех бунтовщиков мочно было [72] человека, другово сослать к вам в Якутцкой острог, или было тех завотчиков дать на поруки. И кому приказано больше, и тот не тянет а нам с миром ничево не пособить, позабыли мы все, что вы нам велели жить в совете. А служилых людей послано с нами в Верхоленской острог 50 человек, и с Олексеем на низ поедет в Якутцкой острог человек, 7, на усть Куты послать по семенной хлеб и по хлебные запасы служилых людей 20 человек, на Тутуру в страдную пору 10 человек, потому что больше тово послать неково, а в остроге останетца 13 человек. А промышленые охочие люди все хотят итти до одново человека на низ. И опять будет в остроге безлюдство; жить будет в остроге не кем, только от вас из Якутцково острогу служилых людей в прибавку не будет, ино будет от братцких людей жить тесно. Нынечи и большие /л. 100/ люди в острошке, и братцкие люди приходили под острог человек со 100 и больше, и у скота, у коней и у коров на карауле стоят днем и ночью по 30-ти человек, и оне братцкие люди объявитця не смели. Да прошлого 152-го году в Верхоленском в Братцком острошке государевых денег было умерших и побитых служилых людей, что побиты на Ламе Семейка Скороходов с товарыщи, их окладов 49 руб. 22 алт. 4 д. И ис тех денег в росход вышло 2 руб., в нынешнем в 154-м году куплен котел на аманатов есть варить, а достальные те деньги были 47 руб. 22 алт. 4 д. у целовальника у Максима Григорьева, и он Максим те деньги из Верхоленсково Братцково острошку с собою свез, и яз тово не ведаю, отдал ли он Максим те государевы деньги в государеву казну на усть Куты или в Якутцком остроге. Аманатов в Верхоленском в Братцком острошке мужиков и робят и з бабою 8 душ, а кормить будет нечем, государеву запасу всего со мною послано 30 пуд муки ржаной, и с усть Куты на аманатов той муки на корм по июня по 5 число вышло 7 пуд, а из войсковово скота на аманатов не дали, а преж сего ис походов скотин по 5-ти и по 6-ти имали, всего жеребенков с 5 дали и селетков и лонсщаков, 8 человек надобет, что ести, и яз многих выговаривал и Кузьма, нам де не указано имать. И впредь корму всего 23 пуда, помереть будет голодною смертию, а указу об них нет. И с такова скота мощно было взять скотин 10 и больше. Да мною ж Курбатком по государеву указу и по вашей наказной памяте посланы с усть Куты реки вверх по Лене реке в Верхоленской в Братцкои острожек ссыльных черкас по росписи 10 человек з женами и з детьми. Да на тех ссыльных черкас для государевой их крестьянской пашни на 50 десятин яровых семня 60 четей овса, 40 четвертей ячмени, а овса /л. 101/ по 2 чети на десятину, ячменя по 2 ж чети на десятину да 10 лошадей, да на те б лошади 10 хомутов, 20 сошники с отрезы, 30 кос корбуш, 50 серпов, да тем же черкасом сентября с 1-го числа да до майя по 6 число 155-го году 484 пуда 30 гривенок ржи. А велено мне Курбатку тех черкас 10 человек з женами и з детьми, пришод вверх Лены реки, прошед Верхоленсково Братцково острошку, что поставил пятидесятник Мартын Васильев по речке Куленге, где быть новому Братцкому острошку, на [73] яланных местех устроить в пашню, и во всем их от братцких воинских людей оберегать и ведать. А будет ныне изпоздают и на Куленге не успеют пахать заложной земли, и посадить их на усть Тутуры, что пахал преж сего пашенной Оверка Елизарьев, сколько тут есть, а достальная пашня розделя и дать им по жеребьям. А как они станут пахать, и в те поры велеть у них быть с оружьем служилым людем 20-ти человеком безпрестанно, и на караулех их оберегать от воинских людей с великим раденьем и опасеньем, чтоб от братцких людей уберечь. Июня в 2 день и пришед на усть Тутуры с великою нужею, вода запала, суды замелели, а до Куленги итить изпоздать, а в том грузу и не дойти было, потому что приказали вы служилым людем их окладов оставить рожь на усть Куты, и служилые люди на усть Куты ржи не оставили и пошли в большом грузу, и бог милости своей подал, что вода была велика. И на усть Тутуры ссыльным черкасом всем велели выгрузитца и семенную рожь и кормовой хлеб велели ссыпать в закрам, что осталось за роздачею гулящих людей. И Оверкиной пахоты вымерял 10 десятин на государя, сверх государевых десятин той мякотной земли осталось 5 десятин, и то им черкасом розделил по полудесятине человеку, да по полуторе десятине велел им припахать заложной земли под зимовую рожь, а лошади для государевой пашни даны на усть Куты, /л. 102/ и дал им по сошникам, и оставили для береженья 5 человек служилых людей, Поспелка Иванова Нагибу с товарыщи, и велели караулить безпрестани день и ночь, беречь накрепко от воинских людей. И ему Поспелку дана наказная память и в памяте написано, велено ему Поспелку ссыльных черкас нарежать и велеть им спахать на государя 10 десятин Оверкиной пахоты, [да] на собя, что осталось мяхкой земли по полудесятине, да заложной земли спахать по полуторе десятине человеку. А мы пошли в Верхоленской в Братцкой острог, из острогу пошли в поход. И оне ссыльные черкасы государевых 10 десятин на мякотной земли спахали, да по полудесятине на себя, что мякотной земли было, спахали, а заложной земли не пахали ни колько, земля де уросла, орать не мочно, лошади худы дорогою выбились, а иные лошади и в сохе не пошли. И которые лошади в сохе не пошли, меняли на сошные лошаденка, да и те не корысны, оклад их немал надобет, на чем и впредь пахать на государя и на собя. Да оне ж ссыльные черкасы избенка ставят, сена косят на усть Тутуры, рожь жжать и измолотить Оверкиной пахоты, и за тем хлебом будет залетовать и для сенишек и зимовать, и яровой хлеб сееть будет овес на мякотную землю, на залог овса не сеют, ячмень на ниских местех и на залог сеют. А они ссыльные черкасы бьют челом государю, чтоб их государь пожаловал, велел свою государеву пашню пахать на себя на усть Тутуры, покаместь Верхоленской острог укрепится служилыми людьми и от братцких людей жить будет безстрашно. Да мне ж по государеву указу и по вашей наказной памяте указано велеть тем ссыльным черкасам во 155-м году весною посеять на государя ярового хлеба по 2 десятины овса, по десятине ячмени [74]человеку спахать, да им же на собя посеять по десятине овса, по десятине ячмени человеку, итого будет по 5-ти десятин на человека, да во 155-м году ко 156-му году спахать под рожь заложной земли озимовой по десятине на государя, на собя по 2 десятины, итого 6у-/л. 103/дет под яровой хлеб и под озимовую рожь по 8-ми десятин на человека. А дано им по одной лошаде, а лошади в сохе не все пошли, у Ивашка Рудово лошадь в сохе ни в бороне не пошла, у Игнашки лошадь в сохе не пошла. И яз им те лошади велел променять, чтоб государева пашна не стала. И оне бьют челом государю, что де нам государева пашня не в силу, вконец де нам будет погинуть и государева пашня отстать, чтоб де нас государь пожаловал, велел пахать противо сибирской пахоты, противо ржаных десятин и яровая десятина. А в сибирских городех государевы пашни пашут крестьяна, будет на ком положено 2 десятины ржи, 2 десятины и ярового хлеба сеют, на ком десятина — десятину, на ком полдесятины — полдесятине ярового. И вы об тех пашнях что впредь укажете. А Оверкинской ржи севу к нынешнему 154-му году на усть Тутуры на 13-ти десятинах, на 11-ти рожь добра и отцвела, только бог верхом свершит, а на 2-х десятинах не родилось. И как хлеб соспеет, рожь велю зжать и измолотить. И на тот хлеб велел анбар поставить и в анбар хлеб сыпать на усть Тутуры, потому что осенью вода суха. А се безлютство, в Верхоленской острог не добыть, а без служилых людей на Тутуре нельзя быть. А будет и впредь пашенные крестьяна на Лену будут, и на усть Тутуры на Березовом Яру вниз по Лене пловучи на правой руке мочно поставить в одном месте семей 50, место стройно, пашеному месту и сенными покосы и под скот поскотина и дворами поставиться слободою, место крепко и караулисто. А что я перво государевым делом радею, и везде ему праведному государю вечной прибыли исщу, и за то меня служилые и промышленные гулясщие люди в завидосщах не могут навидеть, складывают всякие небылые дела и челобитные ложно завод[ят]. И мне впредь у таково дела великого государева быть невозможно много и от служилых людей подбою, от Офоньки Медветчика, от Онтипки Сорокина, от Макарка Никитина, а иные вам вестимы. На обороте: Государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии воеводам Василью Никитичю, Кирилу Осиповичю да диаку Петру Григорьевичю. 154-го августа в 12 день подал отписку Енисейского острогу казак Олешка Овдокимов Олень. Архив ЛО ИИ АН СССР, к. 191, столб. 15, лл. 96 — 103. Печатается по тексту, опубликованному в КПМЯ, № 18. Воспроизводится по: СБОРНИК ДОКУМЕНТОВ ПО ИСТОРИИ БУРЯТИИ XVII век, УЛАН-УДЭ , ВЫПУСК 1. 1960г. Сетевая версия – В. Трухин, 2009 | |
Просмотров: 2454 | Рейтинг: 0.0/0 |
Всего комментариев: 0 | |