1608, март. – Память Приказа Казанского дворца назначенному в Мангазею воеводе И. Ю. Нелединскому и голове С. Ф. Забелину о проведении сыска по изветам мангазейского воеводы Д. Жеребцова.

Лета 7116 г. марта в ... де[нь] по государеву цареву и великого князя Василья Ивановича всея Русии указу память воеводе Ивану Юрьевичю Нелединскому да голове Степану Фе[до]ровичю Забели[ну]. В нынешнем во 116-ом году генваря во 12 де[нь] писали ко государю царю и великому князю Василью Ивановичю всея Русии ис Тобольскова города воевода князь Роман Троекуров, да Иван Внуков, да дьяк Филип Голянищев, что в нынешнем же, во 116-ом году октября в 15 день писал к ним из Мангазеи воевода [Да]выд Жеребцов, ставили де они по вестям в Мангазее городо[вую] стену, и острог крепили, и он де Давыд [с поме]стья своего с полтораста чети с пуста поставил города наших мерных три сажени, а Курдюк де с пятисот четей с поместья, да и сам де сказывает, что за ним три тысячи чети вотчин, а поставил три сажени ж города. И о том де ему Курдюк докучал многажда, для де им чево городовую стену ставить, поставят де то... а как де город... ни одинова у города... он Давыд один, а Курдюк де лишь в те поры двор свой строил, ставил горницы, да посулы со служивых и с торговых и с промышленных людей имал, да одинцы соболи выбирал на себя, а извещал де ему про [то]е тобольской стрелец Васка Вятчанин, да козак Остатка Онтонов, да березовские козаки Ивашко Москвитин да Богдашко Телицын, а посыланы де были те служивые люди вверх по Енисею для государева я[сак]у, да по Енисею вверх [определить, какие зимовья имеются в виду, не удалось; наиболее ранние перечни зимовий по Енисею и Нижней Тунгуске относятся к 1620 г.] посылан был для государева дела по остяцких толмачей берез[ов]ской козак пустоозерец Тренка [Жесте]я, и тот де Треня, живучи на Енисее, пром[енял] у торговых и у [про]мышленных мужиков и у остяков пятнатцать соболей одинцов, и там на Енисее им же сказывал, что те соболи у него пропали, и тех служивых людей теми собольми клепал, а как служивые люди пришли с Енисей, и тогда Тренка Жестея о тех соболях не бивал челом. И он де Давыд ставил служивых людей — стрельца Васку Вятчанина да казака Остатка Онтонова, да березовских Козаков Иванка Москвитина да Богдашка Телицына с тем Тренею Ж[естеею] с очей на очи, и те де служивые люди сказали перед ним перед Давыдом и перед Курдюком и перед служивыми людьми и перед целовальниками и перед торговыми людьми на Треню Жестею, что те пятнатцать соболей одинцов были у него, Тренки, и Треня де Жестея сказал, были де у него соболишки недоборные, да про[пали] 3, об них не бивали челом. И сказывал де ему березовской литвин Семейка Луцкой, что де те пятнатцать [соболей одинцов] Треня [за]шил в дошку и отнес Курдюку, а тот де литвин Сенка Луцкой живет с Тренею в одной избе и артели, и он де то видял, а посылали де они на Пур реку для Асидской самоеди, что та самоедь государю ясаку не платили, и тот де литвин Семейка Луцкой попрекался и на Пуру при всем войске теми соболми, что те соболи пошли х Курдюку, и как де пришли служивые люди с Пуру, и тобольской стрелец Васка Вят[ча]нин да казак Осташко Онтон[ов] извещали ему; Давыду, про те соболи вдруюряд, что они слышали на Пуру у Семейки Луцкова, как он попрекался [с] Тренею, ч[то о]н видял, как Треня те соб[оли один]цы заш[ивал] в дошку ж отнес х Курдюку, а Курдюк де ево Давыда за то и не любит, что он говорил ему зимою наодине, и неодинова о том, что стрельцы и казаки проигрались зернью донага, а Курдюк де сам скунщичает, дает зернщиком стрельцом и казаком и промышленным людей денги, да с[кунщи]ки от него скунщичают, по[сылал де он, К]урдюк на Енисею з зер[нью]... Стенкою с Мешко... пятнатцать рублев, а вдругоряд посылал с Стенкою ж полтретья да т... рублев для скунщиченья, что на зернь ростити, и Курдюк де ево не послушал, и он де говорил ему и в Розряде перед атаманом и при служивых людех и при целовальниках, что он Курдюк так делает не гораздо, что служивым людем дает в рост денги, и служивые люди проигралися [д]онага от него. И он де Курдюк похвалялся его де [за]резати ножем, [да] говорит, что он на него носит два ножа, и он де ему стерпел для того, что сидел в те поры в съезжей избе изменник, каменой самоедин Таруй, а город украинной, а се де от самоеди от изменников от пустоозерцов вести не тихи. Да воевода князь Роман же Троекуров с товарыщи в другой отписке писали к государю, что во 116-ом же году октября в 17 день прислали к ним из Мангазеи воевода Давыд Жеребцов да голова Курдюк Давыдов с тобольским с конным казаком с Овдеем Архиповым да с пешим казаком ... [Шест]ачка Максимова да пустооз[ерца ] Киршу Хармина, а писали на них, что [в прош]лом во 115-м году майя в ... [день] извещал им на Гришу и на Шестачка... ской казак Поспелко Борисов: сшелся де он Поспелко на тундре з Гришею да Шестачком, и Гриша де говорил Шестачку, собрали де ныне на государя служивые люди на Енисее ясаку сорок семь сороков соболей, а наперед де того, как воевод и служивых людей в Мангазее не было, и те де собо[ли] были за ними, торговыми и промышленными людьми. И Гриша и Шестачко в т... и сами перед ними сказали, что они так говорили, как воевод [и служивых] людей на Мангазее не было, и на государя ясаку не збирали, и те соболи были з[а] [ни]ми, торговыми и за промышлен[ными людьми. И про Ки]ршу де писали, что майя........... рин же и в Мангазею тундряная самоедь Ноины родни и Тынгена [хантайский самоедский род Тынгин платил ясак с 1607 г.], да и с саим [Род Минзчи платил ясак с 1614 г.; Мунзуев род «Пясидской самочди» известен с 1625 г.] Манзя с обдора от князя Мамрука з грамотами, и роспрашивал де тот Манзя служивых людей про того Киршу, а Кирша де по- самоецкие говорить умеет, а сомоедин Манзя вор, всю тундряную самоедь научал, велел всем скопяся ратью, приходить к Мангазейскому острогу, и над острогом и над ними, над служи[выми] людьми промышляти. Да майя во... [день] извещал им тобольской пятидесятник стрелецкой Иванко Зубчанин на Киршу же Хармина: ходил де тот Кирша к самоеди в чюмы ночью... Николина дни осеннева, а у них... [т]орговым и промышленным людем крепкой заказ был, чтоб отнюдь никаков человек к самоеди без их ведома в чюмы не ходил и в день, не токмо ночью, и они де Киршу про то роспрашивали, и Кирша де в том заперся. И в мужиках во всех торговых и в промышленных людях великая шатость, хотят государю изменить, и над острогом и над ними, над служивыми людьми с самоедью и с остяки вместе промышлять, многие де лутчие мужики, напився, про то проговариваютца, и на государя ни в чем надежи не полагают, а по тех де мужиках, по Гр[ише] Одинце и по Шестачке и по Кирше [все до одново] то[р]гов[ые и] промышленные люди [поручи]тца не хотели... побить каменьем да... по них не ручались, а Курдюк де Давыдов корыстуетца, емлет посулы, а ему де, Давыду, в государевом деле не помогает, а государевым ясаком де и десятинною пошлиною, и над самоедью с служивыми и с промышленными людьми де промышляет он Давыд один, да и майя в 10 де[нь] был у Курдюка пир, и на пиру говорил им, Давыду и Курдюку лутчей мужик пустоозерец Михалко Дурусов, дайте де воеводы сроку, здоров бы де был много мир, да и на тово ж де мужика сказывал ему наперед тово дважды Курдюк Давыдов, и он де Давыд тово мужика Михалка про то роспраши[вал], и Михалка де сказал, что говорил он... хмелем и [он де] Давыд тово мужика велел дати на крепкую поруку з записью. И они де, князь Роман Троекуров с товарищи, колмогорца Гришу Нефедьева да двинянина Шестачка Максимова розпрашивали, х как[ой] мере такое слово говорили, как Мангазея за государем не была, и соболи были за ними, за торговыми и за промышленными людми, и Гриша де и Шестачко сказали, то они говорили в розговоре, что государю в Мангазее збираетца казна великая, а наперед де сего, как Мангазея была не за государем, и тем владел неведомо хто, шло то все к торговым [и к промышленным людям] ... во ходи[л] ли о[н] ... [Ман]зя про него спраши[в]ал ли, и Кирша де сказал, что он [де] к самоеди в чюмы ночью не ха[ж]ивал, то на него Ивашка Зубчани[н] затеял, бранясь с ним, а того он не ведает, самоедин Манзя про него спрашивал или нет. И воеводе Ивану Юрьевичю да голове Степану Федоровичю приехав в Мангазею, обыскати по сему государеву наказу про все статьи подлинно, служивыми и торговыми тутошними жилецкими и приезжими людьми всякими накрепко, по государеву цареву и великого князя В[асил]ья Ивановича всея Русии крестному целованью, про Курдюка Давыдова, у ково имянем Курдюк, у служивых или у торговых людей посулы и поминки имал, и про торговых людей и про самоедь, про измену и про умышленье и про соболиный збор, как была Мангазея не за государем, кто с Мангазейские самоеди соболи збирал на себя, а не на государя, и х какой мере те мужики такие слова говорили, да что обыскные люди в обыску скажут, и им у тех обыскных людей взяти обыскные речи за их и за отцов их духовных руками, да о том отписати, и обыскные речи [прис]лати к государю царю и великому князю Вас[илью] Ивановичю всея Русии к Москве, и веле[ти] отдати в Казанском дворце.

У подлинного наказу припись дьяка Шалимова.

Воспроизводится по:

Эскин Ю. М. Документы о Мангазее в Смутное время
Новые материалы по истории Сибири досоветского периода. Новосибирск, 1986, с. 44-54