1682г. марта 22. – Отписка царю нерчинского воеводы Федора Воейкова о походе на Зею и на Селинбу сына боярского Игнатья Милованова.

Государю царю и великому князю Феодору Алексеевичю, всея Великия и Малыя в Белыя Росии самодержцу, холоп твои Федка Воейков челом бьет. В прошлом, государь, во 189 году февраля в   день прислана в Нерчинской острог твоя государя царя и великого князя Феодора Алексеевича, всея Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца, грамота ко мне холопу твоему из Сибирского Приказу, за приписью дьяка Семена Румянцова, а в той великого государя грамоте написано: указал великий государь царь и велиикий князь Феодор Алексеевичь, всея Великия и Малыя и Белыя Росии самодержец, из Албазинского острогу на Селенбу реку послать кого пригож, и на Селенбе реке, где доведетца быть острогу, досмотрить и описать накрепко и учинить чертеж, да будет по досмотру и описи то место от Даурских острогов и от новопоставленого Зийского острогу и от иных острогов не в далных и в крепких местех, и в том месте острогу быть пристойно, и с Китайским государством и с иными немирными землями ныне и впредь ссоры не чаять, — и на Селенбе реке велено острог поставить и ясачных иноземцов под твою великого государя высокую руку призывать и аманатов (*) имать; а в которых местех острог будет поставлен, и сколко служилых людей из какого чину в тот острог будет послано, и что им дано будет твоего великого государя денежного и хлебного жалованья и свинцу и иных каких припасов, и сколко под твою великого государя высокую руку учинитца ясачных людей, и что аманатов взято будет, и что на них будет ясаку положено, и сколь далеко тот острог от Албазинского и от новопоставленого Верхозийского острогов будет поставлен, и тому, государь, всему велено учинить роспись и чертеж, а учиня, велено о том к тебе великому государю к Москве и в Енисейск писать, а отписку, государь, и роспись и чертеж велено подать в Сибирском Приказе твоему великого государя боярину князю Ивану Борисовичю Репнину, да столнику Кирилу Аристарховичю Яковлеву, да дьяком Семену Румянцову, Лву Ермолаеву. И по той, государь, твоей великого государя царя и великого князя Феодора Алексеевича, всея Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца, грамоте послал я холоп твой на Селенбу реку из Нерчинского острогу Нерчинского сына боярского Игнатья Михайлова сына Милованова с товарыщи в прошлом во 189 году апреля в 26 день, и велел . . . . . . . . . . . . (**)[369] и в нынешнем, государь, во 190 году Февраля в 22 день писал ко мне холопу твоему с Зии реки из Зийского острогу Нерчинской сын боярской Игнатей Милованов и прислал в Нерчинской острог чертеж Зийских и Селенбинских острогов и ясачных зимовей и пахотной земли, а в отписке, государь, его Игнатьеве написано: приехал де он Игнатей на Зию реку, ниж Селинбы реки, на усть Долонца речки поставлен Албазинскими казаками острожек, одни стены подоле трех сажен, а другия стены полтретьи сажени печатных, у того острогу изба четырех сажен, а на остроге и на избе верхней бой и вышка для караулу, и в том месте на усть Долонца, по край Зии реки, на берегу, острогу быть пригоже, и хлебородные места есть, и пашенных крестьян селить есть где; да он же Игнатей ходил по Зие реке вверх до усть Бирясвы реки с Албазинскими казаками, которые с ним Игнатьем посланы из Албазинского острогу по Зие реке, для ясачного сбору, в Улагирские Тунгусы, и по челобитью тех Улагирских Тунгусов шамана казака с родом, ниже Бирясвы реки, против Бабак озера, над Зиею, поставил ясачное зимовье с верхним боем, а перед зимовьем сени прирубные с верхним же боем с зимовейным в повал, а зимовье одны стены, промеж углы, полчетверты сажени, а другие стены трех сажен печатных, а прежнее де ясачное зимовье было поставлено вверху по Зие на пустом месте, и водою то зимовье смыло и рознесло, и ясачным Тунгусом в то зимовье ходить с ясаком было далече, и то зимовье он Игнатей поставил на дороге в угожем месте у торговища близко, где торгуют богдойские люди с оленными Тунгусы многих родов, и те ясачные Тунгусы проходили прежнее ясачное зимовье мимо на торговище до ясачного платежу, и добрые соболи отдавали богдокану в ясак и проторговывали Даурским людем, а ныне те ясачные Тунгусы мимо новое зимовье проходить не станут до ясачного платежу; а по Зие, в середнем и в верхнем улусах, пашнишка были неболшие неугодны, водою топит часто, а выше улусов до ясачного зимовья и выше ясачного зимовья хлебородных мест нет, окроме соболиных промыслов; а из Долосского острогу до Зийского ясачного зимовья в дощаниках итти без простою четыре недели, а простои бывают, потому что бывают великие прибылые воды часто, а горной дороги конные нет; а из Албазинского острогу в Долосской острог плыть и вверх итти в дощаниках полтретьи недели, а через гору на коне в Долосской острог из Албазинского острогу ехать две недели, а с усть Зии в Албазинской итти по Амуру в дощанике три недели, а из Долосского острогу вниз по Зие горною дорогою по правую сторону Зии реки на коне ехать до Томы реки два дни; вылуговых старых пашень много, и ялани есть, хлебородные места и сенные покосы и всякие угодья есть же; а от Томы реки до Амуру на конех два дни ехать; и по Амуру вниз до города и ниже города до перевозу луговых пашень старых безчисленно много и места пространны силно; а от Зии и от Амуру за лугами, ниже Томы реки, ялани силные болшие, неисповедимые, самые добрые хлебородные места, подобно Сибирским яланям, мочно завести болшие пашни, населитца пашенных крестьян тысяча и болши, а ялани преж сего не пахиваны, и для мелнишного строенья речки в яланех есть, толко для двороваго строенья хоромного лесу нет близко города и яланей; а по Зие и по Силинбе рекам хоромного и дворового всякого лесу много, по воде плавить мочно, а по другую сторону Зии реки луговых старых пашень много же, а яланей нет, и железная руда в Белых горах есть с усть Зии до Селинбы на полудороге; а с усть Зии по Амуру вниз ехать на коне поло-[370]вина дни все лугами и старыми пашнями до того города, а город земляной, иноземцы его зовут Аютун, а величеством тот город подле Амура реки десятин на пять, а от Амура поперег с десятину, а внутрь того города малой город, все четыре стены по десятине, а с поля стена три сажени высота, а и в низком месте высота две сажени печатных, а как городовые стены ведены, и то де написано в чертеже, а около города старых пашень горазно менше, и ниже города перевоз есть, перевозятца Даурские люди, которые ездят на Силинбу для ясачного сбору и торговать и промышлять; а перевоз есть ниже города, половина дни ехать на коне, тут есть лодки и баты всегда; а с перевозу ехать до Даурских жилых людей шесть, дней, по сказке Даурских людей; а про тот город спрашивал де он Игнатей у Даурских людей, и они де Даурские люди ему Игнатью сказывали, кто де тут жил и владел и какие люди жили, и они де про тех людей не знают, и памятухов нет, и где те люди делись и они де про то не ведают; а с усть Зии в верх по Амуру ниже Комару, на правой руке луг велик, старые пашни много, иные луги пахиваны, и тут пашенных крестьян мочно селить, и выше Комару луговых пашень много, а все пахали Даурские люди по Амуру и по Зие и по Силинбе, а сведены они с тех мест для того: ведомо де учинилось богдокану, что де с них Даурских людей брали ясак на великого государя Руские люди казаки; а из Долосского острогу вверх по Зие и по Силинбе до улусу и выше улусу до Унги реки все пахотные земли хлебородные, и ялани есть, на коне тех мест полтора дни ехать, а вверх по Силинбе из Долосского острогу ехать в ясачное зимовье семь дней, а воденым путем в дощанике четыре недели, а вверху по Силинбе и вниз до Унги реки угодных пашень и хлебородных мест нет же, что и в Верхозийском; а на Силинбе поставлено два зимовья ясачных с верхним боем, долгие стены четырех сажень, а короткие стены трех сажень печатных, а промеж зимовьями сени четырех сажень с верхним же боем в повал, и естьли будет в Долосской острог прибавочные служивые люди да пошлютца и пашенных крестьян поселят, ино мочно на Силинбе с Бирярских Тунгусов ясак брать неболшими людми, без Албазинских подъемов, ходить в малых судах по шти человек в судне, потому что Силинба река мелка и быстра, бечевы и подчалы не держат, а в дощаниках по Силинбе ходить немочно; а естьли в Долосской острог служилых людей на прибавку и пашенных крестьян не будет, ино вново ясаку взять будет не мочно; а захребетных Тунгусов конных много есть, ездят мимо Долосского острогу промышлять, и он де Игнатей ясаку прошал и они де ясаку не дают, надеютца на Даурских людей, а Даурские де люди им ясаку давать не велят; а в Верхозийском и на Силинбе в ясачных зимовьях сколко ясачных иноземцов и почему на них ясаку положено, и тому де роспись будет в нынешнем во 190 году, по вешнему водяному пути, с ясачною соболиною казною, а ныне де о тех иноземцах писать не мочно, потому что он Игнатей в Верхозийском был по осени рано, водяным путем, до ясачного сбору, а собрать было иноземцов не мочно, потому что они были по лесом и по рекам, ясак промышляли, кормились все врознь, и он де Игнатей оставил на Зие в ясачном зимовье, для иноземской имянной и ясачной окладной росписи, приказным служилого человека Василья Терентьева; а по Силинбе де реке ездил он Игнатей в ясачное зимовье с толмачем с Сергушкою Биютцким в нынешнем во 190 году в декабре месяце, и в то де время ясачные Тунгусы не все были в сборе и ясак не сполна был собран, и ему [371] де Игнатью на Силинбе жить за ясачным добором нелзя, потому что в то время в Долосской острог приезжают Даурские люди многие и на усть Силинбы берут с конных Бирярских Тунгусов на богдокана ясак, и для того де он Игнатей поспешил ехать с Силинбы в Долосской острогь, чтоб преже Даурских сборщиков взять ясак тебе на великого государя в казну и в то де время быть в Долосском остроге; а на Силинбе де в ясачном зимовье, для иноземской имянной и ясачной окладной росписи и для ясачного добору, оставил приказным служилого человека Васку Евдокимова. И он де Игнатей ездил из Долосского острогу вниз по Зие реке и по Амуру до городу, для осмотру хлебородных земель; имал де с собою служилых людей Никифорка Поскотинного, да толмача Сергушку Биютцкого, да Ивашка Мартемьянова, и естьли де ты великий государь изволиш на Зие быть болшим пашням и заводам и городу, ино городу быть пристойно на усть Зии реки в стрелке или ниже по Амуру земляной город Аютун, которой в его Игнатьеве отписке писан и в чертеже, потому что те места угожи, ездил де он Игнатей по тем местам смотреть по осени рано, сентября в 29 день; а из того де города ехать до Китайского царства на коне все по степям один месяц; а чертеж де написан с усть Комару вниз по Амуру до Аютуна города, а выше де Комару до заимок все луги паханыя; а аманатов де в Зийских острогах шесть человек: Чипкоул, Делений, Коено, Халгига, Амрачас, Пориго, и те де аманаты посылаютца из Албазинского острогу в Зийские остроги во время ясачного сбору, как в твою великого государя казну сбирают ясак, а после, государь, ясачного сбору тех аманатов присылают в Албазинской острог. И я холоп твой тот его Игнатьев чертеж послал к тебе великому государю царю и великому князю Феодору Алексеевичю, всея Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу, к Москве с сею отпискою вместе, с Енисейским сыном боярским с Данилом Строгановым, марта в 22 день. — Такова же отписка послана в Енисейск и чертеж о Зийских острогах.

Из рукописи, содержащей в себе списки актов Селенгинскаго и Нерчинскаго архивов (в лист, на 204 л.), принадлежащей Императорской Академии Наук.

Примечания:

(*) В рукописи вместо и аманатов написано: нам на то.
(**) Недостающия слова в  рукописи заменены точками

Воспроизводится по:

Дополнения к актам историческим, т. VII, СПб., 1859, № 74/XXIII, С. 368 – 371.

Стиль, пунктуация и орфография сохранены, буквы старого русского алфавита заменены современными.
 
Сетевая версия – В. Трухин, 2012