1621 г., декабря 19. – Грамота царя Михаила Федоровича архиепископу Киприану об исследовании им и воеводой проектов вывода постоянных гарнизонов из Сургута и Березова и о переписи пашенных крестьян
 
Такову грамоту привез Березова-города казак Семейка Спиридонов марта в 1 день 130-го году.
От царя и великого князя Михайла Федоровича всеа Русии в Сибирь, в Тоболской город, богомолцу нашему архиепископу Киприяну Сибирскому и Тоболскому.
В прошлом во 129-м году апреля в 8 день в Казанском Дворце боярину нашему князю Ивану Михаиловичю Воротынскому да диаком нашим Ивану Болотникову да Федору Опраксину сказывал в роспросе томской воевода Федор Бабарыкин про сибирские городы, как устроити в сибирских городех служилых лудей. И подал писмо, а в писме ево написано.
С Березова-города служивых людей свести в сибирские хлебные городы, разобрав, которые пригодятца х конскому сиденью. Половина – в Томской город, для того что к Томскому городу прилегли орды многие. А как-де будет в Томском городе служилых людей болши нынешнаго, и наше-де имя прославитца, а ясак нам будет прибыль великая. А досталним бы березовским служилым людем жить в Тоболску. А на Березов бы посылать вперед годовалщиков по сту человек так же, как и в Мангазею. А впредь-де Березов-город мочно держати пятьюдесят человеки. А сургутцким казаком быти на житье в Томском городе, а в Сургут бы посылати годовалщиков ис Тоского города, сколко человек пригоже. А ходу-де наниз до Сургута Обью-рекою з запасы ис Томского города восмь ден. Да ис Томского же города доведетца посылать на годовые службы в Туринской острог. А от Томского же города до Тунгуского острогу ходу низовую и верхнею водою четыре недели. А толко-де посылать в Тунгуской острог на годовую ис Тоболска, и ходу-де до Тунгуского острогу болши десяти недель. А Кетцкого острогу в волостях ясачным людем мочно быти без острогу. А ведать бы Кетцкие волости к Тунгускому и к Нарымскому острогу. А в Кузнетцком бы остроге быть служилым людем житьем или годовым по пятидесят человек конных ис Томского же города, потому что Кузнетцкой острог стоит у пашенных мест. Ясачных людей в Кузнетцкой земле будет з две тысячи человек. А в Тунгуском-де остроге мочно служилым людем житьем жить, и пашня на нас заведена. А в Туринском-де остроге наших служилых людей ныне пятьдесят человек, а живут они не у дела. И тем бы служилым людем велеть быти в Томском городе на житье. А в Тюмени бы велеть быти ис конных казаков сто человек лутчих людей в Томском же городе на житье. А на Тюмени-де будет полно и досталних людей, сто сорок человек. И всего буде указать быти в Томском городе служилых людей пятьсот человек конных да пятьсот человек пеших казаков, и теми людми ис Томского города учнут держати Сургут, Нарым, Тунгуской и Кузнетцкой острог. И будет-де нам ясаку с Томского города и с острогов, опричь Монгазеи, против всей Сибири. А жалованья бы де указать томским конным казаком деножное и за хлеб денгами по двенатцети рублев человеку, а пешим по девяти рублев человеку. А в Тоболску б де и в ыных городех и менши, и все-де будут без нужи. А нам-де будет прибыли много: половиною-де хлебными денгами все городы пожалуем, а другая-де половина хлебных денег и денежное жалованье все нам в прибыли будет. А которой-де хлеб в Сибири на наших пашнях пашут, и тот бы де хлеб велети продавать торговым людем, которые ездят в Монгазею, по два рубли четь. Да в сибирские же городы набежало из наших волостей крестьян много: на Верхотурье и на Япанчин, на Тюмень, в Тоболеск, в Томской город, а пашут-де пашни на себя великие. И толко-де указать тем беглым крестьяном пашню пахати на нас, и с Руси-де в Сибирь нам не надобеть будет ничего посылать, будет в Сибири нашие казны и с лишком, чем сибирские городы служилых людей пожаловать. Да и пашенных бы де крестьян сыскать велеть, которые ставилися ис пашни в казаки и в посадцкие люди. Прилегли-де к Томскому городу землицы многие, белые калмаки в трех днищах, черные калмаки и арчаки в восми днищах, а нам не дают ничево. А киргизы в осми днищах, а нам есаку дают по сороку соболей на год, а их-де болши трехсот человек. А с уклада туба, да аринцы, да тияны дают нам ясак не помногу. А браты-де, иматы земли болшие, а нам ясаку не дают ничего. А иных-де землиц около тех болших земель много. А подошли-де к Тунгускому острогу.
А березовские служилые люди – литвин Копоско Григорьев да казаки Первушка Яковлев, Тренка Иванов – в роспросе сказывали.
В Сибири-де Березов-город и острог поставлены блаженные памяти при государе царе и великом князе Федоре Ивановиче всеа Русии тому-де дватцать восмь лет. А поставлен тот город для того, что в том месте были многие остяки и самоедь, а нашего ясаку с себя не платили. И ис Тоболска-де воеводы посылали к тем остяком и к самояди тоболских служилых людей для нашего ясаку. И те-де остяки и самоядь тоболских служилых людей побивали, а ясаку-де нам не платили. А которые-де торговые люди езживали с Руси и ис Тоболска в Монгазею со всякими товары, а из Монгазеи к Руси и в Тоболеск, и те-де остяки и самоядь торговых людей побивали же. И как-де город и острог поставили, и березовские-де остяки и самоядь к городу и к острогу приступали, и острог-де выжгли, и многих наших служилых людей побили. А досталние-де наши люди от тех остяков сидели в городе в осаде болши полугода. И ис Тоболска-де наши воеводы присылали на Березов выручати Черкаса Александрова с служилыми людми. Да с Москвы прислан-де был князь Петр Горчаков да Олександра Хрущов с служилыми людми и с нарядом. И тех остяков и самоядь привели под нашу царскую высокую руку и ясак с них взяли. А которые-де остяки и самоядь нам ясаку давать не похотели, и они-де тех многих остяков и самоядь, переимав, казнили. А иных ис тех людей, князьков, лутчих людей, прислали к нам к Москве. Да и после-де того от тех же остяков по многие годы шатости бывали, и тех остяков, имая, воеводы смиряли и казнили. А в Березове-де ныне служилых людей и ружников триста пять человек.
Да во 129-м году апреля в 8 день роспрашиван в Казанском Дворце воевода Степан Волынской, а был он в Березове до московского разоренья со 116-го году по 120 год, мочно ли з Березова-города и из Сургута свести служилых людей, а перевесть бы их в Тоболской и в Томской город, а в Березов бы и в Сургут посылати годовалщиков так же, как и в Монгазею. И Степан Волынской сказал.
В прошлых-де годех до него, Степанава, сиденья и при нем в березовских в ясачных людех измена и шатость бывала многая, и к Березову-городу остяки и самоядь, собрався, приходили приступом. И в уездех, в Березовском и в Сургутцком, наших служилых людей, и которые были посыланы для нашего ясаку, и торговых и промышленных людей, которые ходят для своих промыслов, побивали. И для-де их шатости присыланы в Березов и в Сургут на подмогу служилые люди к березовским и к сургуцким служилым людем в прибавку ис Тоболска. И их воевали, и многих изменников вершили. И тем-де было поусмирело. А без тех-де людей, что ныне на Березове и в Сургуте, быти отнюдь нелзя, потому что от Тоболска Березов-город и Сургут удалели, ходу от Тоболска до Березова четыре недели, а до Сургута шесть недель. А иных-де городов к Сургуту и к Березову ближе Тоболска нет. И которая-де будет в ясачных людех шатость и городом поруха какая учинитца, и ис Тоболска-де, из ыных ни ис которых городов помочи вскоре не мочно. А толко-де у сургутцких и березовских служилых людей велеть ис тех городов свесть, а велеть быти в тех городех годовалщиком, а, собрався, ясашные люди над городы какую поруху учинят, и нашей-де казне будет убыль великая. А Нарымской-де и Кетцкой остроги поставлены для того, что наперед-де того тех уездов ясачные люди были неведомы. А посылывали-де в Нарымской и в Кетцкой остроги для нашего ясаку служилых людей из Сургута. А Томсково-де города в те поры еще не было. А ходили-де для нашего ясаку в те уезды сургуцкие служилые люди для ясаков недель по дватцети и болши. И в далних-де переходах служилым людем были нужи великие и от ясачных людей были им истери безвестные. А как-де и Томской город стал, и в тех-де острогах порухи не было, потому что меж городов и острогов для всяких мер всякие вести были ведомы. А Томской-де город ото всех сибирских городов удалел.
И как тебе ся наша грамота придет, и ты б, богомолец наш, советовав с боярином нашим и воеводами, с Матвеем Михаиловичем Годуновым с товарыщи, сибирских городов служилых всяких людей роспросили накрепко, мочно ли з Березова и из Сургута служилых людей свесть в Тоболеск и в Томской город, и с Тюмени служилых конных казаков сто человек убавити и послати в Томской же город, и туринских же служилых людей перевесть в Томской же город. И мочно ли Туринскому острогу быти без служилых людей. И толка снести Кецкой острог, и из Сургута, из Березова служилых людей свести, а перевесть в Томской город и в Тоболеск. А в Сургут и в Березов посылать годовалщиков тако же, как бы и в Монгазею. И толко сургуцких и березовских служилых людей свесть в пашенные городы, в Томской и в Тоболеск. А посылати в Березов и в Сургут годовалщиков. И Туринского острогу служилых людей перевесть в Томской же город, и с Тюмени людей убавити, а послати в Томьской же город. И не чаеть ли к Тюменскому городу и к Туринскому острогу приходу калматцких людей. И Сургуцкого и Березовского уезда в ясачных людех шатости и измены никакие, не чаять ли. И не будет ли Сургуцкому, и Березовскому, и Тюменскому городу и Нарымскому острогу какие порухи. И будет Кетцкой острог снести, и х которому городу кетцкие ясачные волости ведати и ясак збирати. И толко в Томском городе устроити служилых людей пятьсот человек конных да пятьсот человек пеших, и теми людми ис Томского города Сургуцкой город и Нарымской и Туринской и Кузнетцкой остроги держати мочно ли. И нашего ясаку с Томоскаво города и с острогов, опричь Монгазеи, против всеи Сибири будет ли. И толко устроити томских, тоболских и иных сибирских городов служилых людей нашим денежным жалованьем и за хлеб денгами, и по чему дати денег и за хлеб денгами томским, и тоболским, и иных городов. И которых городов служилым людем, конным и пешим казаком, и стрелцом или детем боярским, и литве, и черкасом, и ружником, и оброчником денег и за хлеб денгами дати. И толко сибирских городов служилых людей и ружников устроити нашим денежным жалованьем и за хлеб денгами, и нужи им в том не будет ли. И чем денежным жалованьем и за хлеб денгами сибирских городов служилых людей и ружников пожаловати, а хлеба б им не давати. И что нам тех хлебных денег, которые дати сибирских городов служилым людем и ружником за годовое жалованье за полными их оклады, в прибыли будет. И которой хлеб в сибирских городех на наших пашнях уродитца, и торговым людем, которые ходят в Монгазею, продати мочно ли. И по чему четь какова хлеба мочно продать. И в нашей казне в том хлебе прибыль будет ли, а служилым людем в том нужи и нашим сибирским городом порухи какие не чаять ли. А толко березовских служилых людей перевести в Томской и в Тоболской, и откуды посылати в Березов годовалщиков, и по колку человек. И в Монгазею вперед ис которых городов посылати годовалщиков.
А роспрося всяких людей и самем розведав подлинно, мочно ли из Сургута и из Березова служилых людей свесть, а посылати годовалщиков, и Кетцкой острог свести, ис Тюмени служилых людей убавити, и ис Туринсково острогу служилых людей свесть в Томской город, и мочно ли томских, и тоболских, и иных сибирских городов служилых людей и ружников устроити нашим денежным жалованьем и за хлеб денгами, и которых городов чем мочно денгами и за хлеб устроити, и пашенной хлеб, которой уродитца на наших десятинах, торговым людем продати мочно ли, и будет ли нам прибыль, и служилым людем в том нужы, нашим сибирским городом от колматцких людей и от ясачных остяков порухи какие не чают ли, и не будет ли от колматцких людей и от сургутцких и от березовских ясачных людей нашим городом какие порухи, о том бы тебе, богомолцу нашему, о всем подлинно отписати к нам к Москве.
А пашенных крестьян, которые вновь прибыли в Тоболске и в городы, в Тюмень, в Туринской, на Верхотурье к воеводам, велел бы еси отписати от себя. А велел переписати, хто имянем, и ис которого города пришел, и что на нас пашет пашни, и что пашет на себя, и какими угодьи хто владеет или хто торгует какими товары, и что с торгов своих и с пашен платят в нашу казну оброку или которые прихожие люди живут в ызбылых, пашни на нас не пашут и податей никаких не платят, и мочно ли на них наша пашня или посопной хлеб положити, и что на кон пашни положити или посопного хлеба, да о том деле к себе отписати. А как к тебе отпишут, и ты б тому ж велел к нам отписати и роспись имяную новоприхожим людем и что на кого нашей пашни или посопного хлеба положити прислал к нам к Москве.
А однолично б тебе, богомолцу нашему, про то все служилых людей, и юртовских служилых, и ясачных татар, и остяков, и вагулич роспросити подлинно. И себе тайно розведати всякими мерами. Да и новоприхожих пашенных крестьян в Тоболске велети б переписати всех налицо, чтоб на них наша пашня или посопной хлеб положити, и из сибирских городов служилых людей нашим хлебным жалованьем устроити тамошнею пахотою, и вперед с Руси в Сибирь хлеба не посылати. А роспрося и розведав подлинно, отписати и переписной список новоприхожим пашенным крестьяном прислати к нам к Москве. И велети отдати в Казанском Дворце боярину нашему князю Ивану Михайловичю Воротынскому да дьяком нашим Ивану Болотникову да Федору Опраксину, чтоб нам про то было вскоре ведомо.
Писан на Москве лета 7130-го декабря в 19 день.
А подлинная государева грамота за приписью дьяка Федора Опраксина.
А спрафка у подлинной государевы грамоты подьячего Семена Матюшкина.
 
РГАДА. Ф. 214. Кн. 173. Л. 54.

Воспроизводится по:

Тобольский архиерейский дом в XVII веке. Новосибирск, 1994. С. 182–185.