1621 г., ноября. – Грамота царя Михаила Федоровича архиепископу Киприану о нехватке и бедности духовенства в Сибири, о притеснениях воевод, подьячих, служилых и о других неправдах
 
Такову грамоту привез Нарымского города казак Еремейко Федоров роспечатану генваря в 7 день 130-го году.
От царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии в Сибирь, в Тоболской город, богомолцу нашему Киприяну, архиепископу Сибирскому и Тоболскому.
В нынешнем во 130-м году сентября в 10 день писал еси ко отцу нашему к великому государю к святейшему патриарху Филарету Никитичю Московскому и всеа Русии, что июня в 19 день зождався ты на Верхотурье с протопопом, и с приказными, и з дворовыми людми, приехал в Сибирь, в Тоболеск, здорова. А обдержит-де их всех нужа дворовая в городе. Всяких чинов люди всегда приходят с великим шумом и со враждою и теснят протопопа з братьею, и церковников, и служебников из дворов, что они нам о дворовых грамотах бити челом пропаметовали. Да и та их нужа обдержит великая: приехали они в Тоболеск поздо, огородов нет и копусты посадить негде.
Да по нашей грамоте велено тебе послати в Тарской город и к нашему богомолью к новым церковкам к Нерукотворенному Образу Господа нашего Исуса Христа да и к пророку Илье, да к преподобному Михаилу Малеину ис Тоболска попа. И на освящение к тем церквам антимисы, и миро, и масло послано. А попов в Тоболском черных и белых нет, послать в Тарской город неково.
Да изо многих из сибирских городов воеводы пишут к тебе о черных и белых попех, а тебе послати по городом неково. А мирских людей, наученых грамоте, нет же, ково в попы поставити. А по которым городом ты ехал и попов видел, и по городом попы – воры и бражники, да и быть им нелзе, толко быть им по велекой нужы, что переменить нечем. А по иным по многим местам селятца наново и церкви ставят, и тебе изо всех городов и из новых мест о попех докука великая, а взяти негде и послати неково. А что было с тобою черных и белых попов с Москвы взяты и по городом приняты, и ты тех всех попов в Сибири по городом розослал.
Да тебе же велено послати на Пелым к церкви к Преображению Господню да к Михаилу Малеину воску и вина церковнаго на освящение церквам, сколко пригожо. И ты на Пелым воску и вина послал, а сколко послал воску и вина и с кем имянем, тово в твоей отписке не написано. А как ты послан от нас с Москвы в Сибирь и по нашему указу дано тебе к соборной церкви пять пуд воску да пять ведр вина церковного, и толко ис того воску и вина розсылати по городом, и за тем церковь соборная станет без службы.
Да ты же писал, что в прошлом во 129-м году город Пелымь згорел весь без остатку. А во всех городех и в острогех, которых ты мимо ехал, дворишка ставлены худые и тесные, а хоромишка все крыты соломою. Збита хоромина на хоромину, а улицы тесные ж, сажени полторы. А площадей нигде нет. И пожарных запасов, и парусов, и бахров, и труб ни в которых городех нет.
А люди самоволние живут, у приказных людей не в послушаньи. А приказные люди им примани дают для своего прибытка, а правым обычаем ничто не делаетца, как на Руси в ыных городех ведетца у приказных людей на ряд. А у посатцких людей послушанье с ним. А толке с обеих сторон теснят татар, и вагулич, и остяков во всяких промыслех и в рыбных ловлех. И хто что продаст и купит, пошлину емлют великую не как на Русе. Да и черным людем и пашенным крестьяном та ж теснота великая во всех городех, бьют челом и плачютца, а помиловати некому от силних людей.
Да ты же писал, что Чеботай Челишов, будучи в Кетцком острошку, вагулич всех розгонял, и тутошних жилцов, и казаков. И вагуличи многие розбежалися по городом – на Березов и в ыные сибирские городы.
Да в Сибири ж дети боярские, и казаки, и воевоцкие люди изо всех городов ездят и подводы у татар, и у остяков, и у вагулич емлют без наказов самоволством, хто куды ни поедет, для своего дела. И запасишка у них грабят, и подводы проводят. А где подвод нет, и они у татар, и остяков, и у вагулич емлют в проводники жон их и их безчестят, позорят жон их и девок и спят с ними. И им от того от них насилство великое. А к тебе изо всех городов татаровя, и остяки, и вагуличи приходили, и били челом на силных людей, и челобитные подавали. И ты по их челобитью и по челобитным воеводам говаривал многажды, чтоб татаром, и остяком, и вагуличем, и пашенным крестьяном от силних людей и обиды никакие не было, и оборонь бы им на тех силних людей чинили. И воеводы тебе поманят, а после у них то ж делаетца.
И толмачев воеводы выбирают по себе, для своего пристрастия. И всякое насилство чинитца от толмачев вместе с ними и продажа. И татаровя, и вагуличи, и остяки воеводам бьют челом и приводят иных толмачей новых. И воеводы новых толмачей не поставят, а старых не отставят.
И те все люди говорят от насилства недобро. А иные многие, домы свои покиня, розбежались в далние места. И с тех з беглых людей и ясаки на них же легли, и подводы. И они о том добре скорбят. А иной татарин новокрещен, покиня жену и двор, изменил, збежал в калмаки.
Да приходили к тебе московские, и устюжаня, и пермичи, и вятченя, и вычегженя, и многих розных городов торговые люди и били челом на воевод. А сказывают, что во всех городех, из Монгазеи едучи, от воевод им задержанье великое и продажа чиница. В Монгазее десятую пошлину они дают, а из Монгазеи едучи, до Березова, и на Березове, и в Тоболску, и на Тюмени, и на Япанчине, и на Верхотурье, и у Соли Камские, и у Соли Вычеготцкие товары у них роспечатывают и пересматривают, и что-де лутчие, и то выбирают на себя. И во всяком городе задержанье им, живет по месецу и болши. И в том чинятца им проести и убытки великие, и пошлину приметную емлют великую же. А сказывают, буто тое пошлину емлют на них на нас. И им вперед от воевотцких насилств, и от продажи, и от задержанья в сибирские городы ни с какими товары ездити невозможно.
Да в сибирских же городех подьячие живут годов по дватцети и болши. И, живучи, забогатели, дворы и деревни поставлены у них болшие. А воевод во всех сибирских городех подьячие не слушают и всякое насилство всем людем чинят, и смута от них. И толко изо всех сибирских городов подьячих не переменить, и от подьячих и вперед быти смуте великой. И меж воеводами связь чинят и во всяких людех и нашею казною корыстуютца. Тоболской подьячей Микифор Матюшкин украл нашие казны сто осмнатцать рублев. Да тоболской же подьячей Михалко Обидяхин украл нашие же казны тритцать рублев денег, и с теми денгами того Михалка поимали на кабаке. А иные денги выняли у нево на подворье. И на обеих подьячих денги не все доправлены. Да в Тоболску же подьячих досужих мало, и дьяку дел делати не с кем. И в ыных городех по тому же подьячих нет.
И боярин Матвей Михайлович Годунов да дияк Иван Шевырев жалуюца тебе многих сибирских городов на воевод, что делают все самоволством, что он, боярин Матвей Михайлович, по нашему указу к ним пишут и воеводы отписок ево ни в чем не слушают.
И ты, богомолец наш, то учинил гораздо, что о нашем деле радеешь, и всяких людей нужу разсмотряешь, и нам о том ведомо чинишь.
И по нашему указу про то про все и про Чеботая Челишова велено сыскати в Тоболске боярину нашему Матвею Михаиловичю Годунову с товарыщи. И по сыску всяким людем, которые объявятца, наказанье учинити, а самых воров велено переменити. А протопопу, и попом, и всем церковным людем велено дворы строити свои и под огороды им места велено дати. А покаместа дворы себе устроят, и до тех мест велено им стояти у тоболских у всяких людей, переменяяся по чети года.
А тебе к соборной церкви велели есмя посылати по пяти ведр вина да по семи пуд воску на год ис Казани. А которых попов вновь приберешь, и тем попом велели есмя давати денежные и хлебное руги ис тоболских доходов против иных ружних попов на один год, а въперед кормитися от церкви.
И как тебе ся наша грамота придет, и ты б, богомолец наш, протопопу з братьею и всем своим церковным людем, которые отпущены в Сибирь с тобою, велел дворы в Тоболску строити свои. А попов черных и белых велел к себе призывать, отколе пригожо. А нашего им жалованья руги денежные и хлебные велел сулити на один год, а вперед велел им питатца от церкви, от прихожан, где хто у которой церкви будет. А церкви велел строити старые. А вновь велел строити, где пригоже, по конечной нуже, где без церкви быти не мочно. А которыя татаровя, и остяки, и черные люди, и пашенные крестьяне учнут вам на воевод и на всяких людей и в их насилствах бити челом, и ты б, богомолец наш, поимал у них челобитные и прислал к нам к Москве. И велел отдати в Казанском дворце боярину нашему князю Ивану Михайловичю Воротынскому да диаком нашим Ивану Болотникову да Федору Опраксину.
Писан на Москве лета 7130 ноября в [...] день.
А у подлинной государевы грамоты припись дьяка Федора Апраксина.
 
РГАДА. Ф. 214. Кн. 173. Л. 50.

Воспроизводится по:

Тобольский архиерейский дом в XVII веке. Новосибирск, 1994. С. 178–181.