1616г. Февраля 6 —1624г. Июня *) — Отписки Тобольских воевод царю Михаилу Федоровичу о путях сообщения из Мангазеи на Русь. — Царския грамоты означенным воеводам, о принятии мер, чтобы Немецкие люди не узнали дороги в Сибирь, для чего объявить торговым и промышленным людям, чтобы они с Немецкими людьми не торговали.

Современные списки означенных отписок и грамот писаны тетрадью, в 4-ку, на 126 листах. По листам скрепа: Диак Степан Уготцкой. В конце грамот и отписок: Справил подячей Савинко Кляпиков. В подлинной рукописи отписки воевод вплетены особо от царских грамот. Перед ними следующее заглавие: Списки с отписок, каковы отписки посланы ко государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии, к Москве, о морском ходу, что с большого моря в Мангазею и из Мангазеи на Русь, в 124, и во 125 и 127. На обертке рукописи, позднейшим почерком, написано заглавие: Списки с государевых грамот и с отписок из Мангазеи о морском ходу, с 1616 по 1619. — Принадлежит Московскому Главному Архиву Министерства Иностранных Дел (Портфели Миллера, № 542).

I. Государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии, холопи твои Ивашко Куракин, Гришка [1050] Бочурин, Ивашко Булыгин, челом бьют. Сказывал нам холопем твоим приезжей торговый человек Двинянин Кондрашка Куркин: в прошлом де, государь, во 118 году были они в Мангазее, и из Мангазеи пришли на Енисею к Николе на Турухтан, и поговоря с товарищи своими с торговыми людми с Двиняны же с Осипком Щипуновым с товарыщи, сделав кочи, пошли на промысл в Пясиду реку и шли вниз по Енисее до енисейского устья четыре недели, и пришли на енисейское устье о Петрове заговенье, и устье енисейское занесло из моря льдом, а лед давной, ни о которую пору не изводитца, в толщену сажень тридцети и больши. А падет де Енесея в морскую губу, а губа морская того же студеного (моря), которым ходят Немцы из своих земель караблями к Архангильскому городу, и проезд с моря к енисейскому устью есть. И стояли они на енисейском устье недель с пять, потому что из реки в губу за льдом проехать немочно, был безпрестани ветр с сиверу, и хотели были назад воротитца; да как потянул полуденной ветер, и тем ветром лед из устья отнесло в море, и в те поры де и большими караблями из моря в Енесею пройти мочно; а Енисея де глубока, караблями ходить по ней мочно ж, и река угодна, боры и чорной лес и пашенные места есть, и рыба в той реке всякая такова ж, что в Волге, и твои государевы сошные и промышленные люди на той реке живут многие. И отнесло де, [1051] государь, лед от устья в море полуденным ветром однем днем. А как, государь, река и море прочистилося, лед отнесло в море, и они де выехали из Енисея и поворотили вправо и шли подле берег губою два дни, да выехали в реку в Пясиду, а Пясида в море падет своим устьем. А как де, государь, лед был в Енисее, и в те поры лед был и в Пясиде, а как из Енисеи лед в море унесло, и в те поры лед и из Песиды вынесло. Да нам же холопем твоим сказывал Немчин, которой, по твоему государеву указу, прислан в прошлом во 122 году, Сава Француженин: тому де лет с семь ходили Галанские Немцы караблями морем к Мангазее, а хотели пройти в Енисею, и пришли де того же лета к себе назад; а сказывали, что де лето было сиверно, льдом их в Енисею не пропустило, а только де дождалис полуденного ветру, и им бы де в Енисею пройти было мочно. Да нам же холопем твоим сказывали тот же торговой человек, которой сказывал про енисейскую дорогу Кондрашка Куркин (Ниже он назван Курочкин.), да тоболской стрелец Кондрашко Корела, что дей от Архангильсково города в Мангазею по вся годы ходят кочами многие торговые и промышленые люди со всякими немецкими товары и с хлебом, а поспевают морем в Карскую губу от города в две недели, а из Карские губы в Мутную реку вверх до волоку ходят пять ден, а волоком итти и кочи таскать версты с полторы, а переволокшися волок, [1052] спуститца кочами в Зеленую реку и итти на низ четыре днища, а из Зеленые реки в реку в Таз, а Тазом в Мангазею, а от Мутные де реки всего до Мангазеи ходу две недели. Да стрелец же Кондрашка сказывал: видел де он в прошлых годех на Оби, едучи в Монгазею, до завороту, корабельную доску, а чает, што розбило корабль; а устья де, государь, Обсково нихто не знает, розлилась на многие места, и островы частые и мелко добре, не токмо большим судном, кораблем или кочами ходити, и мелкими судами ходить немочно. Да мне холопу твоему Ивашку Куракину сказывал, встретясь со мною на дороге, Степан Забелин: сказывали де ему в Монгазее промышленые люди, что де их у Архангелского города Немцы наимовали в вожи, чтоб их провесть в Монгазею, и они де без указу вести, их не смели. И мы холопи твои, по той их сказке, в Монгазею и в Енисею проходу чаем немецких торговых людей, потому что река Енисея угодна, рыбы в ней много, а живут по ней пашенные Тотаровя, и зверь по ней дорогой, а река Енисея от Сибирских городов отдалела, а им ходить с немецкими товары податно; а поспеть де от Архангелского города в Монгазею недели в полпяты мочно. И по тем, государь, роспросным речам, послали мы холопи твои в Монгазею наскоро тоболского стрелца Гришку Богданова, пожаловав его твоим государевым жалованьем, а велели ему итти на лыжах в Сургут, а из Сургута в [1053] Монгазею. А к Воину, государь, Новокщенову в Монгазею мы холопи твои писал: как аже даст Бог лед вскроетца и реки пройдут, и он бы послал на енесейское устье служилых и промышленых людей, сколько человек пригоже, а велел енисейского устья розсмотрить, льдом его не занесло ли; будет занесло, и он бы велел подождать, полуденным ветром лед из Енесеи вычистит ли или нет; а промышленых бы и торговых всяких людей, которые часто живут на Енесее, роспросили накрепко: по вся ли годы лед из енисейского устья ветром розносит или не всегды, и проходить в Енисею с моря караблями и иными судами мочно ли. А про то б торговым и промышленым всяким людем заказал накрепко, чтоб Немцом в Монгазею дорог не указывали ни на которые места; а будет Немцы с торги и придут на Енисею или в Монгазею, и им с ними торговать не велел; а будет мочно их которыми (мерами) взяти в город, и мы их держать велели в городе в Монгазее до твоего государева указу. А буде, государь, те оба ходы проведают Немцы и учнут приходить в Монгазею многими кочами и корабли, и о том вели нам холопям своим свой государев указ учинить: велеть ли им торговать, и от Архангельского города торговым и всяким промышленым людем на те дороги в Мангазею, а из Мангазеи к городу с товары и со всяким промыслом ходить ли? Да буде, государь, твой государев указ будет, что торговым людем ходити от Архангельского города с товары и с запасы в [1054] Монгазею, ино, государь, мочно и твои государевы запасы в Монгазею посылати от Соли-Вычеготцкие и с Устюга реками Вычегдою и Двиною, а из Двины морем на Карскую губу и на Мутную реку, потому: волоки, по сказке Кондрашки Курочкина да Кондрашки Корелы, всего полторы версты, а то все водяной ход и близок от Архангельского города, поспевают в Монгазею в полпяты недели. А послана такова отписка ко государю к Москве с Федором Яновым во 124 году, Февраля в 6 день.

II. Государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии, холопи твои Ивашко Куракин, Ивашко Булыгин челом бьют. Писали мы холопи твои к тебе к государю наперед сего с тобольским Литвином Федором Яновым про дороги с моря в Монгазею, по сказке Степана Забелина, да Колмогорца Кондрашки Курочкина, да стрельца Кондрашки Корелы, что ходят от Архангельского города в Монгазею кочами торговые и промышленые люди на Карскую губу да на волок, а другая дорога с моря в енисейское устье большими судами, и что Немцы наимовали вожей Русских людей, чтоб их от Архангельского города провели в Монгазею. И после, государь, того сказывал нам холопем твоим Колмогорец Еремка Савин: тому де лет с семь, видели они у Карские губы копаны ямы, а сказывали им Самоядь, что приходили де того году на Карскую губу из своих земель на кораблях Немцы, не заимуя Архангельского города, имали землю в карабли; а для чего та земля [1055] надобна, того они не ведают. А наперед де, государь, того годы за два, были у Карские ж губы Немцы, два корабля, а ни с кем никакими товары не торговали, а для чего приезжают, того не ведают, а они чают того, что они для торговли мест проведывают, а подлинно не ведают. Да тому де, государь, годы с четыре нашли промышленые люди, идучи из Мангазеи к Архангилскому городу, вправе на половине дороги на Колгуеве острове розбит льдом корабль, а чают, что было им итти на Карскую ж губу, а на нем де были две пушки, и они де те пуши привезли к Архангильскому городу; да чает де, государь, он, что и по сю пору и по вся годы Немцы к Карской губе приезжают. Да нам же холопем твоим сказывал Кондрашка Курочкин, что Немцы из своих земель по вся годы ходят многими карабли для промыслу на островы на Новую землю, а Новая земля стоит против енисейского устья. И по тем, государь, по прежним и по нынешним речам, чаем мы холопи твои в Монгазею и в Енисею проходу торговых Немецких людей; и будет, государь, те оба ходы проведают Немцы и учнут приходить в Мангазею многими кочами и корабли, и о том вели нам холопем своим свой государев указ учинить: велеть ли им торговать? А по здешнему, государь, по Сибирскому смотря делу, ни которыми обычаи Немцом в Монгазею торговати ездить поволить немошно; да не токмо им ездити, ино б, государь, и Руским людем морем в Монгазею от Архангилского города для Немец ездить не велеть [1056] же, чтоб на них смотря Немцы дорог не узнали, и приехав бы воинские многие люди Сибирским городом какие порухи не учинили; а в Монгазее и в иных Сибирских городех люди немногие, стоять против многих людей некем; да и потому: только придут вскоре какие воинские люди, и из Тобольска и из иных Сибирских городов помощи вскоре немочно, потому что Мангазея от Тобольска и от иных Сибирских городов отдалела, болшим погодьем поспевать из Тобольска недель в восмь, а коли погодья живет мало, и ходу живет недель тринадцать и больши; а от Архангельского города ход к Мангазее близко, поспевают в полпяты недели. А мочно, государь, Немцом пройти в Монгазею из своих земель, не заимуя Архангельского города, а у города Архангельского сведать будет про них немочно. А послана такова отписка ко государю с тобольским конным казаком с Семейкою Неустроевым 124 году, Марта в 22 день.

III. (Начала нет.) . . . . . . . . . . . наимывали вожей Руских людей, чтоб их от Архангилского города провел в Монгазею. Да после того сказывал вам Колмогорец Еремка Савин: тому де лет семь видели они у Карские губы копаны ямы, а сказывал им Самоедь, что приходил того году на Барскую губу из своих земель Немцы, не заимуя Архангельского города, да имали землю в корабли, а для чего им та земля надобна, того де они не ведают. Да Еремка же Савин сказывал вам: тому де года с четыре, нашли [1057] промышленые люди, идучи из Мангазеи к Архангельскому городу, в-праве, на половине дороги, на Колгуеве острове, розбит льдом корабль, а чают, что было им итти на Карскую ж губу, а на нем де были две пушечки, и они те пушечки привезли к Архангельскому городу, а чают де они, что они приезжают по вся годы к Карской губе. Да вам же сказывал Двинянин Кондрашко Курочкин, что Немцы из своих земель по вся годы ходят многими корабли для промыслов на остров на Новую землю, а Новая земля стоит против енисейского устья, и по тем речам чаете вы в Монгазею и в Енисею проходу Немецких людей; и нам бы вам велети о том указ свой учинити. — И как к вам ся наша грамота придет, и ты бы боярин наш князь Иван Семеновичь отписал от себя в Монгазею к воеводе к Ивану Биркину да к Воину Новокщенову, а велел тотчас послати на енисейское устье, а в другую сторону на Карскую губу служилых и промышленых людей, по сколку человек пригоже, а велел им на енисейском устье и на Карской губе досмотрити мест, мочно ли в котором месте близко устья остроги поставити, чтобы к острогам жилетцким людем пашнею и сенными покосы и лесы было угодно, и про то б есте велели роспросити, какие люди по енисейскому устью и сколь близко около енисейского устья и Карские губы живут, и которые Сибирские городы к тому енисейскому устью и к Карской губе ближе подошли, и сколько до которого города днищь водянова ходу или сухим путем верст, и будет водою, [1058] и какими суды, болшими или кочами; да где присмотрят остроги поставити, и они бы сметили накрепко, сколко к тем острогом под пашню будет земли и лесу и сенных покосов, и много ли в те остроги людей надобеть; да им же велели бы есте около тех мест версты по две, и по три, и по пяти, и по шти, и по десяти, и по пятнадцати, и по двадцати, и по тридцати, и по сороку, и по пятидесяти, и по сту, и больши переписати всяких людей по имяном, чей кто сын и с прозвищи, и какие они люди, и чем промышляют, и к которому городу ясак дают, и по чему ясаку дают, или безясачно живут, да то б есте велели им написати в книги подлинно порознь. Да тех же людей велели бы есте им о всем роспросити накрепко: Немецкие люди с моря на Енисею кораблями или кочами наперед сего прихаживали ль торговати? и будет прихаживали, и с какими товары и многие ль люди приезжали? Да кто что про то про всё скажет, и они бы о том подлинно отписали и переписные те книги прислали в Тоболеск, а из Тоболска те отписки и переписные книги прислали бы есте к нам к Москве, а велели отдати в Казанском дворце дьяком нашим, думному Петру Третьякову да Петру Микулину с товарыщи. И о том бы есте торговым и промышленым людем всех городов и ясачным Самоеди и Татаром велели учинити заказ крепкой, чтоб Немецких людей на Енисею и в Монгазею отнюдь никого ни которыми мерами не пропускали, и с ними не торговали, и дорог им ни на которые места не [1059] указывали, и торговых и промышленных и всяких людей из Монгазеи на волок и на Карскую губу на Пустоозеро и к Архангельскому городу пропускати не велели, а велели их отпускати из Монгазеи на Березов и на Тоболеск. А будет кто учнет с Немецкими людьми торговати, или дороги указывати, или торговые люди учнут вперед ходити из Монгазеи на волок на Новую землю, и на Карскую губу, на Пустоозеро, и к Архангельскому городу, или не заимуя Архангельского морем, а не на Березов, мимо нашего указу, и тем людем быти от нас в великой опале и в казни. А в Монгазейской город к воеводе к Ивану Биркину да к Воину Новокщенову о том от нас писано ж. Писан на Москве, лета 7124, Июня в 25 день. А подлинная государева грамота, за приписью дияка Петра Микулина, прислана в Тоболеск во 125 году, Октября в 19 день, с Ондрюшкою Шарыкиным.

Окончание (Документы IV—XI)

Примечание.

*) По поводу помещенных под сим № актов, считаем неизлишним напечатать здесь найденныя в бумагах покойнаго князя М. А. Оболенскаго сведения о г. Мангазее XVII века, извлеченная им из разных сочинений и актов: «Относительно основания Мангазеи, разноречия писателей препятствуют притти к результатам положительным Миллер говорит, что город Мангазея «не мог быть построен прежде 7108 (1600) года» и что только в этом году отосланы были для этой цели из Тобольска письменные головы: князь Мирон Шаховской и Данило Хрипунов. Следовательно, по его мнению, город Мангазея построен после 1600 года. С этим мнением трудно согласиться, если принять во внимание следующую грамоту от Генваря 1600 года: «Били нам челом Пенежане и Мезенцы, промышленные люди, чтоб нам их пожаловати, велети им ездити. промышляти и торговати, в Мунгазею, морем и Обью рекою, на Таз и на Пур и на Енисею» ¹). Если сообразить, что челобитная Пинежан и Мезенцов долженствовала быть отослана в Москву, что здесь необходимо было разсмотреть в чем дело, дать ему известный ход и решение, а потом снова отослать челобитчикам, — то время, необходимое для всего этого, окажется далеко не малым и мы едва ли ошибемся, если ограничим его одним только годом. Стало быть, челобитная могла быть подана в 1599 году. Но в этой челобитной не только встречаем имя Мунгазеи, как уже известное просителям, — видим даже, что самый путь к ней был известен: «морем и Обью рекою на Таз». С полною, следовательно, вероятностью, можем заключить, что Мангазея возникла, если [1126] не в последние годы царствования Федора Ивановича, то очень скоро после его смерти. По крайней мере знаем наверное, что уже в 1598 году из Москвы послан быль «для проведывания Мангазейской страны даже до реки Енисеи, и для положения в ясак тамошних народов некто Федор Дьяков, который... первой там ясак в государеву казну собрал» ²). Щекатов в своем «Географическом Словаре» сам себе противоречит: говоря о Туруханске, он утверждает, что первый магазейн, на месте котораго, впоследствии, основана Мангазея, быль построен в 1601 году. Ясно, что, после всего сказаннаго нами, мнение это теряет всю свою денность. Тот же Щекатов, говоря собственно о Мангазее, хотя и замечает, что она построена после Березова, но когда именно — не говорит, и, кажется, не без большаго основания, хотя, впрочем, и об этом основании у него не находим ни слова. Мы увидим далее, что самое заселение Мангазеи, самое возникновение здесь города не могут привести к определенным результатам.
Не более ясно происхождение названия Мангазеи. Миллер утверждает, что еще за несколько лет до 7111 (1603) года «из Березова старались было проведывать лежащия оттуда к востоку места, при реках Пуре, Тазе и Енисее: и понеже при реке Тазе нашли некоторой род Самояди, называемой Мокасе, то сие подало повод к названию таможней страны (всей страны или города?) по российскому произношению Мангазея». Этого же мнения держится и Татищев. «Сия страна, продолжает Миллер, наипаче была известна обывателям, около рек Двины и Печеры живущим, как Русским, так [1127] и Зырянам, потому что они за соболиным промыслом и для торговли туда часто хаживали. И некоторые из них такую восприяли смелость, что с Самояди, будто бы по царскому указу посланы, тайно и ясак збирывали» ³). И в самом деле, мы видели уже, что Пинежане и Мезенцы еще в 1600 году получили дозволение «ездити, промышляти и торговати в Мангазее... наТаз и на Пур и на Енисею». Стало быть все эти места знакомы были им и несколько прежде. Но существовал ли в то время город Мангазея, называлась ли этим именем вся страна — вот чего мы не знаем, а между тем в этом то именно весь вопрос. Думаем, что города в те поры еще не было, но что название было уже известно и, по всему вероятию, приписывалось целой стране. Основания, которыя привели нас к этой догадке, мы находим у Щекатова; постараемся изложить их возможно короче и яснее.
После того, как устроился Березов, постоянно посылались из него далее на восток разнаго звания люди, как для приобретения новых земель державе русской, так и для обогащения казны новым ясаком. Прежде многих других отысканы были Тазовские Самоеды. Чтобы сделать для них более приятным новое подданство, березовские служилые люди построили на реке Тазе магазин, куда ежегодно привозился провиант из Тобольска, чрез Березов. Провиант этот раздавался диким Самоедам безплатно, но и не даром, именно: они должны были давать в замен равные меха, как единственные и исключительные продукты их промыслов. Познакомившись с употреблением хлеба, котораго прежде не знали, Самоеды научили тому и других дикарей, так что вскоре целыя орды стали приходить к магазину за хлебом и приносить меха. Когда таким образом постоянно сосредоточивалось у магазина большее и большее народонаселение, оказалось необходимым построить город, — и он быль построен на р. Тазе, между двумя впадающими в него речками: Сулей-Ягой или Осетровкой и Тирмой или Ратилихой, на месте безопасном и веселом ⁴), и получил название Мангазеи, конечно потому [1128] же, почему и теперь еще в простонародии все возможные магазины крестятся именно этим названием. По крайней мере мы нисколько не сомневаемся, что Мангазея есть перефразированный магазин. И здесь то причина, почему так трудно решить вопрос о времени основания Мангазея: магазин мог быть действительно построен за долго до 1600 года, но город, по всему вероятию, возник в последних годах XVI века; по крайней мере во всех доселе известных источниках мы не встречаем города Мангазеи прежде 1600 года. Вот почему и г. Неволин в «изследовании своем о городах русских» относить основание города Мангазеи к этому году ⁵).
Спустя немного времени, в 1618 году, заложен быль Енисейский острог. Более выгодное местоположение его, как для сбора ясака, так и для доставки хлеба, на который казна выменивала меха, было причиною, что и в Мангазею стали возить хлеб из Тобольска уже не чрез Березов, а чрез Енисейский острог. Понятно, что вместе с этим должно было родиться множество неудобств: во первых, путь этот был гораздо отдаленнее, потому что, доплыви до тазовской губы, надо было итти не прямо в реку Таз, а сначала в Енисей и потом уже Туруханом, его притоками и волоком в Таз; во вторых — при впадении Турухана в Енисей надо было перегружать хлеб из кочей в лодки, чтобы иметь возможность плыть мелководными его притоками; потом, достигнув волока, — ожидать зимы, разгружаться и итти до самаго Таза тундрами, болотами, мхами, при чем, разумеется, невозможно было обойтись без помощи оленей, собак, лыж; наконец, в третьих — местоположение Мангазеи сделалось теперь и потому невыгодным, что с открытием Еннсейскаго острога, Мангазея стала слишком отдаленною, как для приобретения России новых земель, лежащих далее на восток, так и для сбора со вновь покоренных туземцев ясака, — перваго условия подданства. Все эти неудобства само собою вызвали и средства противодействия. Сначала, в 1609 году еще, поставлено было у устья Турухана простое зимовье, куда с 1620 года, ежегодно в [1129] вешнее время приезжал из Мангазеи воевода, принимать сборный ясак и, отослав его в Енисейск, снова возвращался в Мангазею; но впоследствии и это оказалось неудобным: все народонаселение тазовской Мангазеи, вместе с городскими властями, перешло в это зимовье и таким образом возникла Мангазея новая, Енисейская, которая по реке называлась Туруханскою; а потому что кончится там волок именовалась на Енисейском волоку; по находящейся там церкви св. Николая, называлась она у Николы Чудотворца» ⁶). Вместе с этим старая Мангазея снова превратилась в ясачное зимовье, как это сейчас увидим. Когда совершилось это перенесение города с одного места на другое. -- сказать с достоверностью невозможно. Знаем, что в эпоху составления Книги Большому Чертежу, в 1627 году, Мангазея была еще на Тазе⁷); с другой стороны видим, что на рукописной карте «мест при реке Оби, даже до устья оной и при реке Тазе лежащих» ⁸), карте, составленной неизвестно кем, в 1730 годах, Мангазея была уже перенесена на Енисей, потому что при старом ея месте, на Тазе, между речкой Тирмой и другой безимянной, вероятно Сулей-Ягой, составитель сделал такую заметку: «тазовское ясашное зимовье, где преж бывал город Мангазеа». Миллер в своем описании Сибирскаго царства сказал, что у него «о том в надлежащем месте упомянуто будет» ⁹); но как его история осталась далеко не оконченною, то и обещание не исполнено. Щекатов, хотя и говорит, что старая Мангазея была оставлена вследствие указа даря Алексея Михайловича 1672 года; но как он не показал где этот указ, и как с другой стороны ни в Полном Собрании Законов, ни в других оффициальных изданиях указа такого мы не нашли, то и не решаемся признать его слов за безусловную истину, тем более, что словарь его вообще не без промахов, [1130] иногда весьма важных. В названной статье г. Неволина этого также не видно: сказано только, что Мангазея переименована в Туруханск в 1782 году ¹⁰), но здесь речь не об имени. Таким образом вопрос о времени перенесения Мангазеи с Таза на Енисей остается покуда нерешенным: достоверно одно, что перенесение совершилось до 1730 годов.

Что касается до значения Мангазеи в истории торговли сибирскаго края, то и из нашей рукописи ясно видно, что она начинала уже занимать важное место; и если бы не гибельная таможенная система, так деспотически господствовавшая над нашей древней торговлей, — то нет сомнения, что Мангазея скоро стала бы одним из главных торговых пунктов Сибири. За это ручалось самое местоположение Мангазеи, исключавшее необходимость возить товары сухим путем и, напротив, представлявшее огромныя выгоды водных сообщений с отдаленными областями северной Европейской России, — сообщений, которыя начинали уже становиться обыкновенными. Но как на этих путях не было таможенных застав и как вследствие этого интересы казны часто могли терпеть ущерб и подвергаться злоупотреблениям, то царь Михаил Федорович счел полезным закрыть навсегда морской путь в сибирские города и вместо его указом 1623 года, Августа 24, повелел открыть новый — через Камень: «в Мангазею ходити через Сибирские городы с Руси в устье Усу реку, а по Усе реке вверх до устья Соба реки, а из Соби реки в Ель реку до Камени до волоку, а через волок через Камень в Собь в другую реку, а Собью рекою вниз до Оби великой... а с Соби (вероятно Оби) на Березов, а с Березова в Мангазею» ¹¹) К этой же замене прежняго морскаго пути новым, нами указанным, привело и опасение, чтобы немецкие люди не узнали пути в Сибирь и не могли бы завладеть ею; ибо известно, что в те времена часто посылаемы были Англичанами, Голландцами и др. экспедиции с целью узнать — отделяется ли Европа от Америки и открыть ближайший путь к последней; покрайней мере нет никаких других источников [1131] объяснить — о каких немцах так деятельно заботится ваша рукопись. Как бы то, впрочем, ни было, известно одно, что путь через Камень и впоследствии остался неизменным. В «Сборных книгах» времен Алексея Михайловича и Федора Алексеевича, видим исключительно этот путь ¹²) другие акты свидетельствуют тоже; в грамоте 1676 года, например, читаем: «как поедут торговые и промышленные и всякие люди с Руси через Камень, с русскими товары в Сибирские городы... а которые поедут из Сибирских городов, из Томского, из Енисейского и с Лены и из иных понизовых городов, опричь Тобольска и Березова, через Камень к Руси... И всего с ним (Вавилою) будет Тоболских и Березовских служилых людей 55 человек, для того, что из Сибири... Собью и Киртасом реками к Руси через Камень проходят тайно беглые люди... А на заставах быть ему Ваввле до тех мест, покаместа через Камень водяной ход минется» ¹³)...
Главная торговля Мангазеи состояла, как мы видели, в промене хлеба на меха. Сначала этой меной занималась казна, в лице служилых людей; но вскоре, увлеченные ея примером, приняли участие в ней [1132] торговые и промышленные люди разных областей, от чего получали огромные выгоды, покрайней мере так можно заключить из следующаго акта 1622 года: «Тобольские служилые люди били челом: в прошлых... годах и в нынешнем приезжали с Руси в Сибирские пашенные городы, на Верхотурье, и в Туринской острог и на Тюмень торговые и промышленные люди, и выкупали в тех городех хлеб дешевою ценою, и отвозили в Мангазею, на одном коче четьи по 300 и по 400 на продажу, а не про свою нужу... И нам то ведомо и без их челобития, что ездят из поморских городов в Сибирь торговые и промышленные люди и закупают на Верхотурье многие хлебные запасы в отвоз на продажу, в Мангазею, и тем богатеют; а оттого в Сибирских городах хлеб живет дорог и служилым людем в хлебной дорогови живет нужа великая ¹⁴). Царь Михаил Федорович, вследствие этого, запретил подобный закуп и предписал Верхотурским воеводам под смертною казнию смотреть, чтобы запрещение это не нарушалось. Таким образом меры, принятыя к организации торговли, сообразно с потребностями служилых людей, а не большинства народонаселения, были причиною, что и торговля Мангазеи все более и более становилась ничтожною».

¹)Акты исторические т. II, № 30.
²) Описание Сибирскаго царства. Гер. Фр. Миллера. Спб. 1750. Кн. 1, стр. 373.
³) Там же, стр. 372.
⁴) Там же, стр. 391.
⁵) Изследование о городах русских, Неволина, стр. 52.
⁶) Описаиие Сибирск. царства, Миллера, кн. 1, стр. 392.
⁷) Книга Большому Чертежу, изд. 2, СПБ. 1838 г. стр. 195 и 211.
⁸) Карта эта хранится в Моск. Главном Архиве Министерства Иностранных Дел, под № 25.
⁹) См. у Мллера, стр. 392.
¹⁰) Изслед. о городах русских, стр. 63.
¹¹) См. в настоящем том столб. 1076.
¹²) См. Сбориыя книги в Разрядном Архивѣ, №№ 10111 и 10112 и мн. др.
¹³) Акты Исторические, т. V, № 4.
¹⁴) Таv же, т. III, № 107.

Воспроизводится по:

Русская Историческая библиотека Издаваемая Археографическою коммиссиею. Том второй. Санкт-Петербург 1875.

Стиль, пунктуация и орфография сохранены, буквы старого русского алфавита заменены современными.

Сетевая версия – В. Трухин, 2011