1752 г. ноября 7 — 1756 г. января 22. — Экстракт из переписки селенгинского коменданта бригадира В. В. Якоби с монгольскими пограничными управителями о набегах в российские пределы «мунгальских вооруженных воров» и нанесенном ими ущербе за период с 7 ноября 1752 г. по 22 января 1756 г.

/л. 112/ Экстракт

Из посланных от брегадира и коменданта Якобия 1752 году с 7 ноября сего 1756 году генваря по 22 к мунгальским пограничным управителем и из полученных от них на то ответственных писем о въездах в российскую сторону мунгальских вооруженных воров и об чиненных ими смертных убивствах, и грабительствах, и о протчих непорятках, и что в том от китайской стороны удовольствия по ныне не учинено.
В посланных от брегадира Якобия к мунгальским пограничным управителем тушету-хану Очиребату и его товарищу мунгальских левых полков генералу Хошой-чин уану письмах писано было:

В 1-м 752 году от 7 ноября

Июня 28-го числа того 752 году на российской Цеган Олосвской караул, приехав днем мунгальских воровских людей 14 человек, вооруженных в куяках с пишчальми и с луками. И стали караульных из луков и ис пишчалей стрелять ¹. И притом у караульного казака Ивана Тонких, затылок да правую руку прострелили боевкой и коня под ним ис пишчали до смерти застрелили. Протчих же караульных тунгусов, тою стрельбою разгоняли, а имеющихся при карауле 45 лошадей сильно отбили /л. 112 об./ и угнали за границу. А следы оных лошадей того ж Цаган Олоевского караула караульной смотритель Аверкий Тонких с товарьпци отдали мунгальского Цеган Олоевского караула посланных от караульнаго зангина Ламазата Черек-Кунду и Байцыку-лану да Цаганку, койми и принеты те следы безспорно ², и при том приеме следов показанные мунгальцы Черек-Кунду с товарыщи говорили, что де как воров они найдут, то об них российским караульным объявят, а буде не найдут, то толикое ж число лошадей и с ялою заплатят, токмо не заплатили.
Августа 7 числа того ж году, днем приехав в российскую сторону, мунгальские воровские люди, 22 человека в куяках и в панцырях, с луками и с сайдаками, на урочище Торгу реку, и отбили те воры сильно у российских тунгусов Мангута Агаева, у Аргачия Чибакаева пятьдесят три лошади ³. И как они, воры, тот табун отнимали сильно, то в то время убили они стрелою племянника ево, Мангутаева, именем Налгу до смерти да тунгуса ж, Батура Аргачиева, жестоко изранили и увезли. Те воры у них один куяк, два лука с сайдаками, и сверх того увели три коня с седлами, за которым следом гоняли в погоню до границы Алтанганского роду тунгусы Курдюков, Бургидаев, монгол Аюшин, Байнгуда, Икеев и Дадак. И оной след при следах границе между маяками и Кетологонскому /л. 113/ и Зерейту ⁴ иском отдали в китайскую сторону мунгальского Антизтуйского караулу караульным залану Дарицорхо, башкам Тангуту да Цурмуту, кои те следы принесли безспорно.
И тем письмом требовано, чтоб оных от битых сильною рукою грабежем мунгальскими воровскими людьми лошадей и протчее, благоволено [103] было приказать в российскую сторону возвратить по трактату и с ялою. И для пресечения и отвращения впредь такого воровства, особливо ж воровских вооруженною рукою в российскую сторону мунгальских людей набегов и чинимого российским подданным грабительства и смертного убивства, благоволено ж было в тогдашнее время без наималейшаго продолжения и, не отлагая до предбудущаго на Цурухайте следствия, послать им, пограничным управителям, от себя в показаные места нарочных знатных и верных людей и приказать оным о вышепрописанном наикрепчайше изследовать и таких воров и убийцов сыскать и учинить с ними по трактату по силе 10 пункта на границе неотменно и без отлагательства времяни ⁵. Дабы оные воры, не видя себе за такие вящие учиненные мирному трактату противности скорого следствия и достойного за то с ними по трактату поступку, и паки не отважились такие ж вооруженною рукою в российские границы набеги и грабежи, и убивства чинить, да и протчим, чтоб тем придать чювствительной страх и от таких /л. 113 об./ противных трактату злодейственных поступков наивящее отвратить и предупредить. Дабы от того с их мунгальской стороны не последовало притчины к нарушению мирного трактату и соседней дружбы, ибо, как из вышепоказанного ясно видно, что в показанных местах такие непрестанные воровства, паче ж воровские вооруженною рукою набеги и грабежи, и убивства, не от чего иного так отважно и бестрашно происходят, но за слабым смотрением или паче попущением и потачкою их мунгальских караульных смотрителей. А ежели б оные смотрители в силе мирнаго трактата и по порученной им должности послабления и потачки таковым ворам и грабителям не чинили и по отданной с российской стороны следам скорое и строгое искание имели и им, пограничным управителем, яко главным своим командиром, репортовали, то б такие злодейства могли всемерно пресечены и отвращены быть. И спокойное обоих сторон подданных пребывание, и дружеской соседственной обхождении востановилось, и мирной трактат в силу своей крепко был содержан. И ежели того и впредь с их стороны другими добрыми и верными смотрителями предупреждено и отвращено не будет, то весьма опасно, дабы в таких воровских и вооруженною рукою мунгальских людей набегах уже по нестерпимости не произошло к ним и от российских подданных такого ж заимного убивства. И от того последует вящее мирному трактату противность и нарушению, в чем не иной то притчиною, как пограничные управители и смотрители обстоять имеют и должны будут /л. 114/ пред своими монархами в том ответ дать. И никакого в том оправдания принести не могут, ибо многократные о том с российской стороны представлении во изобличение следовать будут. И для того по сему требованию, кто от них, пограничных управителей, для вышеписанного следствия к розыску в показанные места в Нерчинское ведомство послан будет, и когда о том бы они, тушету-хан, брегадира Якобия уведомили с нарочно посланным со оным письмом толмачем. Почему и от брегадира Якобия приказано будет быть тамо на границе, кому надлежит, дабы оно достоверно могли ту учиненную с их стороны по трактату теми ворами и грабителями сатисфакцию видеть и притом пристойное о возвращении пограбленного требование чинить.
А на оное письмо в ответном письме от тушету-хана и ево товарыща генерала, отпущенном по их числению 17 году зимняго перваго месяца 19 числа с брегадиром Якобием, полученном ноября 19 того ж 752 году, написано.
Хотя де тем письмом требовано, чтоб для разводу определить ныне других начальников, но оных ныне определить за дальностию растояния никак не можно, да и напредь сего, чтоб по два раз в год для разводу начальников определять, того никогда не бывало, да и ныне не подлежит. А в предбудущей [104] год ялимским начальником о скорейшем окончании о пограничных воровствах российских дел неотменно будет приказано. /л. 114 об./

Во 2-м в 753-м году от 13 генваря

На оное мунгальских пограничных управителей письмо, паки от брегадира Якобия писано, ссылаясь на вышепомянутое посланное от 7 ноября письмо ж.
Хотя они, тушету-хан с товарыщем, помянутым письмом объявили, что, якобы для объявленного следствия и изыскания особливых (кроме определенных будущих ялинских начальников) послать и определить не можно, ибо де никогда по дважды в год к следствию не определялось, но точию в пресечение и во отвращение объявленных воровских вооруженною рукою в российскую сторону мунгальских людей набегов и чинимого российским подданным грабительства и смертного убивства всемерно для наикрепчайшаго изследования и изыскания таких воров и убийцов, не отлагая до предбудущаго на Цурухайте следствия в те места надлежало послать в тогдашнее время особливых знатных и верных людей. Ибо оное, яко весьма суть важное и самонужнейшее дело, времени терпеть не может, дабы от таких противных трактату злодейственных поступков ⁶ наивяще отвратить и предупредить. И оные бы злодеи, и убийцы, ведая вин свой, не могли куда убегу и укрывательства учинить, и чтоб от того с их мунгальской стороны не последовало притчины к нарушению мирного трактату и соседней дружбы и требовано, дабы по продолжающейся междо обоими государствами соседней дружбе, благоволили они, пограничные управители, для объявленного следствия тогда ж без наималейшаго продолжения и, не отлагая до будущаго следствия на Цурухайте, /л. 115/ послать в те места нарочных и знатных людей и, что учинено будет, о том бы с нарочно посланным тогда толмачем уведомить.
А во ответном письме от них, тушету-хана с товарыщи, по их счислению 17 году зимнего последнего месеца 29 числа, а брегадиром Якобием полученном генваря 28 дня того ж 753 году написано.
О том де от них в предбудущей год ялинским начальником будет приказано, чтоб справедливостию изследовать неотменно, а что требовано, дабы тогда послать на Цурухант нарочных для следствия, но напредь сего с их стороны для следствия начальники по два раза в год некогда не определялись, о чем де от них к брегадиру Якобию писано и прежде.

В (3)-м от 23 марта

И по притчине оного неудовольственного ответствия еще к ним писано следующее.
Что для вышепредъявленного следствия, ибо оное, яко весьма суть важное и самонужнейшее дело, времяни терпеть не может (хотя они тушету-хан и объявляли, что о том приказано будет ялинским начальником), долженствует неотменно послать особливых знатных людей, дабы от таких противных трактату злодейственных поступков наивящее отвратить и предупредить. И оные бы злодеи и убийцы, ведая вины свои, /л. 115 об./ не могли куды убегу и укрывательства учинить. И требовано ссылаясь на прежние о том письма, дабы по продалжающейся между обоими государствами соседственной дружбы, благоволили они, пограничные управители, для того следствия, не дожидая на Цурухайте о пограничных воровствах следствия, послать нарочных неотложно, чтоб всемерно то дело до оного пограничного следствия было окончано. И те бы злодеи и убийцы за те свои вины достойное по трактату наказание получить могли, и что по сему учинено будет, о том бы брегадира Якобия уведомили письменно с нарочно посланным со оным письмом толмачем. [105]
А на оное письмо в присланном от них, тушету-хана с товарищи, апреля 20 дня, а по их счислению 18 года вешняго последняго месецу от 22 числа объявлено только, что оное получено, и тогда де до ялинских начальников следовать не успеть, а как того году ялинские начальники определены будут, то о том накрепко им изследовать приказано будет.

В (4)-м июля от 21

Июля де 18 числа получен с российского пограничного Алтайского караулу от смотрителя Данила Козлова репорт, коим он объявляет, что июня 21 дня на тот Алтайской караул с российской стороны внезапу с Агуцы-речки наехало мунгальцов, вооруженных, в панцырях, с ружьями и с луками, /л. 116/ человек с 15 и отбили сильно чрез стреляние из луков и из оружья с того караула у караульных всего 13 лошадей. А после той стрельбы те мунгальцы объявленных караульных к собранию тех своих стрел не допустили, а собрали все сами. Однако ж после отъезду тех мунгальцов найдено мунгальских стрел один кибир да боевка, и хотя караульные тунгусы два человека Гилей Чюбуконов, Текечин Оксинов по следу оных отбитых наехал на речке Гозолотое оставших от помянутых воров четырех человек, ехавших на отбитых с российской стороны лошадях, но никакого возвращения из своих лошадей получить не могли затем, что оные четыре вора имели у себя в руках ружье и луки и на спрос тех тунгусов они, мунгальцы, издалече ответствовали, что де лошадей их, тунгусов, отбили они и чтоб тунгусы не наезжали на них, ежели живыми быть хотят, и знали б их, что они, мунгальцы, Чемчагирского роду Далай-Бесу, Албатую супостаты их, и о том бы на Кяхте и на Цурухайте б сказали.
Однакож те караульные за скорым к брегадиру Якобию репортованием тех следов отдать не успели и требовано дружески, дабы благоволено было по продолжающейся между обоими империями соседственной дружбе вышепомянутых воров всех сыскать немедленно и по сыску за воровской их переезд в противность трактата вооруженною рукою и за насильное отбитие у российских караульных лошадей и за протчие их непорядочные /л. 116 об./ поступки по силе помянутого трактату учинить российской стороне на границе сатисфакцию без упущения, дабы на то смотря как им, так и другим таких же противных трактату поступков чинить было неповадно и мирному б трактату не было нарушение, и сверх того отбитые ими у российских караульных 13 лошадей, как настоящих, и ялу возвратить в российскую сторону без удержания. А хотя за скорым репортованием к брегадиру Якобию следов и не здано, но о том впредь доказано быть может, и что по сему письму учинят, о том бы брегадира Якобии они, управители, уведомили.

В (5)-м от 23 августа

Российского де пограничного Мангутского караулу караульной смотритель Борис Суханов репортовал, что того году в ыюне месеце имел он с караульными по границе разъезд. И в том разъезде наехало в российской стороне мунгальских воровских людей 11 человек, вооруженных, в воинской одежде. Которые воры, усмотря их, российских караульных, почали по них стрелять из луков и из них, караульних, одного казака сшибли с лошади и стегали плетьми. И лошадь от него отняв, увели с собою за границу. А след оных воров оной смотритель Суханов здал мунгальским караульным зангину Алдару, кундум Куванию, бошку Монкуну, которые те следы принели беспорно: и требовано, дабы по содержанию мирного трактата и по доброй соседственной дружбе приказано было оных воров сыскать и за тот учиненной ими в противность трактата непорядок за переезд /л. 117/ в российскую сторону и за пограбеж у караульных учинить им на границе жестокое наказание, а пограбленную лошадь возвратить в Российскую сторону и с ялою. И сверх того [106] благоволили б они, пограничные управители, своим, живущим по границе, публиковать запрещения, чтоб они таковых же переездов за границу не чинили под страхом по их китайским правам жестокого наказания.
А на оные оба письма от них, пограничных управителей, только ответствовано, что оные ими получены.

В (6)-м в 754-м году февраля от 8

Того же февраля 7 дня находящейся по нерчинской границе на российских Кирынском, Улхумском и Мангутском караулах караульные ефрейторы Григорей Киприянов с товарыщи от 13 генваря брегадиру Якобию репортовали, что де мунгальской караульной залан Аюша (желая неразрывному обоих великих имперей союзу и доброй дружбе) реченному ефрейтору Киприянову присылал троекратно нарочных со объявлением такого обстоятельства, что де мунгальцов, человек с 60, в одеждах и в доспехах воинских нарежаются злодейски напасть на российские три караула, а имянно, на Кырынской, Улхунской и Мунгатской для уязвления российских людей и воровского отгону лошадей. И дабы всемерно от такого нечаенного злого случаю иметь всегдашную осторожность, но однакож де в которое имянно число те плуты вознамерятся нечаянным случаем на объявленные российские караулы напасть. В том дал обещание, чтоб /л. 117 об./ в неукоснительстве оному Киприянову известие подать и требовано, дабы в силу мирного трактата и по соседственной дружбе, впредь упреждение, чтоб и подлинно оные мунгальцы так бестрашно не учинили в российския границы в противность трактата набегов. Благоволено было оных намеревшихся воров чрез кого надлежит удержать и сыскать всех немедленно. И за такое их злоумышленное намерение учинить им по правам, дабы на то смотря, другие того чинить не отважились, и тем бы оные непорядки пресечь и сверх того обретающимся в той стороне командиром, кому надлежит, накрепко приказать, дабы они не токмо таковых же воров, но и других к переезду в противность трактату ни для чего не допущали и всемерном б за ними и за всеми потчиненными своими того смотрели. И притом объявлено, ежели в случае въезду в Российскую сторону вышепомянутых воров, от которого последует российским подданным в противность трактата какая обида, то тамошним российским караульным от брегадира Якобия приказано, естли оные мунгальские воры при Цоимке их будут себя оборонять каким оружием, то с ними, мунгальцами, в своей российской стороне поступать теми ж мерами вооруженною рукою. И буде чрез то при таком случае учинится мунгальским ворам смертно-убивство, то б за оных с китайской стороны никакого требования уже не было, а ежели ж последует при том умерщвление кому российским, то оное во удовольствие российской стороне требовано быть имеет по силе трактата. И что по сему требованию они, пограничные управители, учинят, /л. 118/ о том бы брегадира Якобии уведомили с нарочно посланным тогда толмачем.
На оное письмо в ответственных от них, мунгальских пограничных управителей, письмах объявлено.
В 1-м, полученном февраля 21, а от них отпущенном по их счислению 19 году вешняго средняго месеца 4 числа.
Об оном де случае от помянутого их караульного залана Аюши никакого известия и поднесь в получении не имели. И для того они, управители, от себя к тому залану Аюше для накрепчайшаго изследования нарочных людей в неукоснительном времяни имеют отправить, а что по тому следствию найдется, о том к брегадиру Якобию письменно сообщить обещали немедленно.
Во 2-м, полученном апреля 8, а ими отпущенном 19 году вешняго последняго месеца 22 дня.
По получении де оного брегадира Якобии письма послан был от них, управителей, нарочно с сообщением тамошнему владельцу Цыцын-хану, дабы [107] он за тамошними пограничными людьми имел крепкое смотрение, чтоб они никаких пограничных непорядков и ссор с российскою стороною отнюдь не чинили. А оного залана Аюшу сыскать и во объявлении им, /л. 118 об./ российским караулам, Киприянову с товарыщи, якобы мунгальские люди нарежаютца военною рукою злодейски напасть на российские три караула, изследовать накрепко. А по следствию, оной залан Аюша показал, что таких объявлениев от него, Аюши, российским караульным Киприянову с товарыщи не было и никогда не говаривал, но оное де на него, Аюшу, показано напрасно, только де он, Аюша, тому Киприянову объявлял такие речи о пограничных воровствах, ежели де впредь случатся какие пограничные воровства, то тогда де и съезд меж собою они имеют. И для того оному залану Аюше приказано на крепко, чтоб он в противность трактата и соседней дружбы впредь никаких возмущеней междо обоими государствами отнюдь не чинил, напротив того и здесь бы со своей стороны объявленному Киприянову с товарыщи благоволено о нечинении таковых же непристойных возмущении, как выше изображено, накрепко запретить, что будет в содержании междо обоими государствами дружбы доброй порядок.

В (7)-м от оного ж 8 февраля

Доносил пограничного Кыринского караула смотритель Григорей Киприянов, что минувшаго 753 году декабря 22 числа в ночи приезжали на оной Кыринской караул от мунгальского караульного залана два человека со объявлением, что де мунгальские воры человек з десять наезжали на них с ружьем и с луками и отбивали чрез стрельбу лошадей, но точию никак отбить не могли и уехали в российскую сторону, и чтоб им, российским караульным, от тех воров иметь /л. 119/ осторожность. А той же ночи известился он, смотритель, что оные ж воры в ту же ночь въезжали российского тунгуса Бадмашея в конной табун для отгону, но точию потому ж ничего отогнать не могли и паки уехали в мунгальскую сторону и требовано, во-первых, мунгальским караульным заланом о тех ворах, кто они такие, изследовать, а потом, когда оные воры окажутца, то им за вышепоказанной намерянной ими чинить в российской стороне грабеж и за переезд в российскую сторону вооруженною рукою (яко сушчим разбойникам) учинить по трактату, дабы и впредь никто из их, мунгальцов, таких же плутовских поступок чинить не дерзал.
А на оное письмо никакого ответствия от мунгальских пограничных управителей не получено.

В (8)-м апреля от 18 числа

Марта 18 дня 754 году из Цурухайтуевского фарпоста обретающейся там командир капитан Тарской репортовал, что прошлого 753 году декабря 18 дня на российской Абаугутуевской караул по посылке от мунгальского караульного зангина да чина приезжал караульной мунгалец со объявлением тем, что с китайской стороны из урочища Намансу Муну збираетца их, мунгальских людей, для воровства в российскую сторону /л. 119 об./150 человек, а кто имяны и когда будут, того якобы не знает, и чтоб от оных воровских людей иметь опасность. А генваря 1 дня 754 году на тот Абагайтуевской караул приезжали мунгальские караульные кундун Лутан да с ним рядовых два для распрашивания о состоянии караула благополучия. И тогда на спрос российских караульных о объявленных намеренных въездах в российскую сторону мунгальских воровских людех, тот кундун Лупсан сказал, что подлинно было в зборе их мунгальских людей для воровства из урочища Наимансу Муну 150 человек, а кто имяны те воры, якобы он, Лапсан, не знает. И оные де были в подъеме точию в китайской же стороне от урочища Баян Аралу обратно возвратились в свои улусы. И между теми разговорами в то ж время близ Абагайтуйской караул из мунгальской стороны приехало мунгальских воровских людей, [108] вооружейных, в панцырех и в куяках человек с 30 и чрез употребленную от тех воровских людей стрельбу от российских караульных отбили, а имянно, у Аренги одну лошадь, у Баглуна одну ж, Долотского роду у Башка две, у Череда Доржинова одну, у Тукузуя одну ж, и того семь лошадей. Да прежде вышеобъявленной стрельбы оные ж воры отбили у помянутого тунгуса Бошка, тунгуса ж Артокая Босгонова /л. 120/ верблюда, на коем ехал Боло, он, Бошко, для привозу на корм казенным лошадям сена, и с тем же де верблюдом окомленные четыре одеяла бараньи, два войлока большие, две веревки, мерою по десяти сажен, одно седло стременами с войлоком подседельным, с кичимом и з двумя подпругами, одну узду плетену. Да у него, тунгуса Бошка, шубу баранью и один поес, по железу насеканной сребром, с ножем и с огнивом, и одну епанчю, сукна зеленого, да шапку мерлущету (которое все было новое) взяли грабительски, да сверх того ево, Бошка, били плетьми смертно и спрашивали, много ли на российских караулах караульных людей состоит и в которых урочищах тунгусы с табунами стоят. И как потом те воры уехали, то бывшей тогда означенной мунгальской караульной кундук Лапсан объявил, что из тех воров точно признал именами Увашия Гулегуева, Новитуя Цеганова да Акшитуя. И тех отгонных означенными ворами одного верблюда и семи лошадей, тако ж и воровских всего тритцати восьми, следы зданы российскими караульными салдатом Тонких, зангином Тукузуем, тунгусами Оренгуем и Герелом мунгальскому караульному залану Кундуну Залбаю с товарыщи, /л. 120 об./ кои пренели без всякого спору. А понеже де пред тем временем, имянно ж февраля от 8 числа 754 году, посланным от брегадира Якоби к ним пограничным управителем письмо по (объявлению их залана Аюши о намерени мунгальской стороны учинить набег в российскую сторону мунгальцами вооруженною рукою для отгону лошадей на российские три караула) было требовано, чтоб о том в впредь упреждения по силе трактата и ко удержанию тех воров переездом надлежащее следствие и учреждение учинить. Но в ответном от них, управителей, письме объявлено, что о том чрез нарочно посланного помянутой залан во объявлении означенного отрекся, якобы он таких речей не говаривал и паки требовано тем письмом, дабы в силу мирного трактата и доброй дружбы благоволили они, тушету-хан с товарыщем, от себя, кого надлежит, послать на нерчинскую границу для изыскания и следствия о помянутых ворах и о прежних намеревшихся 60 человеках или уже бы определили оное поручить тем, кто от них, управителей, тогда на Цурухайте ⁷ ялинскими начальниками определены будут, которые б то следствие и изыскание учинили при определенном с российской стороны для /л. 121/ ялыж афицере.
И по следствию за такой им злоумышленной в российскую сторону вооруженною рукою переезд и за грабительство сверх удовольствия за пограбленное исполнили на границе по трактату, а намерившимся по китайским правам, дабы чрез то такие непорядки пресечены были, к тому ж бы они, пограничные управители, накрепко б приказали смотреть, чтоб таких непорядков и переездов впредь всемерно не было и что они, пограничные управители, по сему требованию учинят, о том бы с тогдашним нарочнопосланным уведомили.
А в ответном на то письме 19 году 4 месяца от 14 числа от них, пограничных управителей, объявлено, что о и следстви о том вновь определенным от него ялинским начальником приказано.

В (9)-м от 31 августа

С прописанием из вышеписанных писем, посланных в 1753-м июля от 21 августа, от 23, в 1754-м февраля от 8 и апреля от 18 чисел, объявлял. [109]
Хотя брегадир Якобий обо всех оных разбойничествах и последовавших чрез то российским подданным раззорениях к ним, пограничным управителям, писал и требовано о учинении с теми разбойниками по правам, а особливо о предудержании намеревшихся, чтоб от них /л. 121 об./ более российским подданным уже всеконечного раззорения не было. Но по всем тем письмам во всех тех причиненных российской стороне чювствительных обидах никакой сатисфакции не получил, ибо, что с разбойниками делано ль и намеревшихся как удержать, определил о том. Они, пограничные управители, не о чем не собщали, кроме как только на вышеписанное от 8 февраля письмо, уведомляли, что заланом Аюшею во объявлении российскому караульному Киприянову о намерении разбойников напасть на российские три караула следовали, и якоб он, Аюша, в том не признался.
Но в тогдашнее время как то залана Аюши объявление, так и протчие известии о вышепомянутых разбойнических намерениях оказались, что оные были о самой правде, а не за те иные. И ежели они, тушету-хан с товарыщи, оным известием тогда не верили и потому предосторожности и примечания о таких разбойнических намерениях иметь не приказали, то оное не сходно с соседственною дружбою, и российская сторона никогда такого неудовольствия не заслужила, ибо брегадир Якобий во оном августе месеце получил с нерчинской границы репорты, которыми объявляют, что из вышепомянутых намеренных разбойничествах после того действительнее разбойнические /л. 122/ действии в российской стороне учинены, а имянно.
Марта 10 дня в пятом часу дни выехали с мунгальской стороны мунгальцов разбойников 30 человек, вооруженных так, как против неприятелей и, набежав в урочище на речку Борз, в улосе тунгуской к тунгусу Таханде с товарыщи и употребляя против тех тунгусов воинские действа, отбили у тунгусов 63 лошади, ис которых двух застрелили (и от того оные пали), да и с тех же лошадей одна была с седлом оправным, и угнали всех оных 61 лошадь в мунгальскую сторону мимо Ангарской маяк, и следы их зданы Цаган Корского мунгальского караула караульным кундуну Цемдеку да бошку Очеру. И при той здачи российские здавальщики Карп Попов с товарыщи тому Цемдеку и Ачиру говорили, что чего ради их зангин да мерин оных следов принимать не приехал. То они, Цемдек и Очир, им говорили, затем де ево да мерина нет, что он за теми ворами уехал следом в погоню и притом приказал им, Цемдеку и Очиру, те следы принять и им де, Попову, о себе так объявить.
Июля 14 дня приезжали мунгальские вооруженные ж три разбойника к Онону-реке на урочище Токтору семи человекам руским, /л. 122 об./ которые тут ронили лес и отбили у тех семи человек шесть лошадей и угнали в китайскую сторону. Но те следы выслежены к границе мимо маяка Муку Ишней и отданы мунгальскому караульному зангину Акину да бушку Дашею.
Да того ж августа 4 числа также в день приезжали на Мунгуцкой караул мунгальских разбойников человек с 50, вооруженных так довольно, как против сущаго неприятеля. И при том самим разбойническим образом бесчеловечною свирепостию и грабительством отогнали с того караула всех имеющихся при том карауле для караульной потребности 96 лошадей. И при том отбое употребляли они, разбойники, против российских караульных самые неприятельские действа, имянно ж: стреляли по них, и под одним человеком подстрелили лошадь, которая от того и пала. И тех отогнанных разбойниками лошадей следы зданы в мунгальскую сторону Тохторского ведомства Тургиня маяку по левую сторону мунгальским караульным кундую Цукурдею с товарыщи, которыми те следы приняты безспорно.
И понеже сколь нечувствительне все первые вышеписанные весьма частые разбойническия и некоторым образом, якобы /л. 123/ неприятельские, в [110] российскую сторону нападения, но точию последние бывшее августа 4 дня на российской мунгальской караул нападении всех тех несравненно российской стороне чувствительнее потому, 1) что оное нападение учинено со особливою бесчеловечною свирепостию и многолюдством, яко не на простое какое жилье, но на государственной пограничной караул. 2) Ограблением лошадей, так оной караул в своем состоянии обнажен, что на некоторое время не в состоянии исполнить ничего порученного по указом Ея императорскаго величества, чрез что как уповательно многое в ведомстве оного вредительнее интересу Ея императорскаго величества и пограничному покою упущении последовать могли. 3) Они, тушету-хан с товарыщем, имели от брегадира Якобии о намерениях тех разбойников точные и достовернейшие известии, а ко удержанию их от того намерения ничего надлежащаго не учинили, чрез что им дался свободной повод внесть в российскую сторону по намерению своему чрезвычайно раззорительные российским подданным разбойнические дела. И хотя б они, тушету-хан с товарыщем, сия предложения имели поставить себе в противность, но брегадир Якобий оное всегда смело им, тушету-хану /л. 123 об./ и Инуда, предлагать может. Потому, ежели б они, тушету-хан, о том дружеское скорое ко удержанию тех разбойников от их намерениев и выездов должное учинили и за то их намерение, а инных, то есть прошлогодных, ужей точно за разбойничество по своим правам и по трактату наказали, то б всеконечно без всякого замедления тот час меня во удовольствие российской стороне уведомили. Но они, управители, о том брегадира Якобию никогда уведомлении не присылали, как то вышепредписано, и сами они помнят.
Уповательно, ежели бы, паче чаяния, такия частыя и многолюдныя разбойническия нападении, а особливо на караулы, чинены были с российской стороны в их мунгальскую сторону, то б от них тушету-хана были неотступные требовании и, может быть, еще с такими терминами, которые б значили, что те разбойническия дела со всем неприятельские поступки, возмущающия весь пограничной покой.
Однако ж брегадир Якобий по их, тушету-хана с товарыщем, в протчем дружески склонностям не надеятся, чтоб вышепомянутые разбойники нарочно посыланы были из мунгальской стороны российские пограничные караулы и подданных раззорить и чрез то /л. 124/ дальшие свободные разбойнические грабительские или якобы неприятельские действа употреблять того ради. Притом от них, тушету-хана с товарыщем, требовано, дабы уведомили, как скоро возможно, с тогда же посланным от брегадира Якобия к ним толмачем, что они по вышеписанным прежним письмам со объявленными как действительными разбойниками и грабителями, так и с намерившимися, что учинили, и тех намерившихся от того приказали тогда удержать, и как и для чего ж они за теми требованиями допущены, разбойничество произвесть и в протчем бы во всем учинено б было российской стороне все полное по трактату удовольствие. Також особливо приказали б о новых разбойничествах, бывших марта 10, июля 14, а наипаче августа 4 чисел. Скоро возможное ж и довольнейшее российской стороне удовольствие учинить, чего притом же и уведомления о том брегадир Якобии имеет в скорости ожидать. А ежели по сему требованию обо всем вышеписанном исполнение отложится в даль /как прежде чинено/, то оное российской стороне быть имеет крайним неудовольствием и великою обидою, да и собственно брегадир Якобии имеет быть с немалым сумнением в том, что те разбойники, /л. 124 об./ не видя себе за такие их бесчеловечные разбои и важные предступлении никакого уйму и должного наказания, пуще устремятся нападать в российскую сторону, отчего тамошним российским подданным всеконечное всеобщее раззорение приключится может. [111]
А в ответном на оное письмо от мунгальских пограничных управителей, полученном сентября 10, а от них отпущенном 19 году осенняго средняго месеца 1 числа письме написано: объявлено де в том письме, что мунгальские люди въезжали в российскую сторону вооруженною рукою и разбойническим образом, у подданных российских людей многое разбойничество и грабительство чинили, и о том де от них, пограничных управителей, в немедленном времяни изследовано будет. И потому, что найдется, письменно немедленно уведомят. А хотя ж залан Аюша Киприянову якобы о вышеписанном же объявлял, но они, пограничные управители, о том напредь сего следовали, но ничего того не нашлось, о чем и письменно уведомляли.

в (10)-м от 20 декабря

С прописанием всех вышеписанных бывших от 7 ноября 1752 году мунгальским пограничным управителем требованиев и с показанием /л. 125/ оным чисел и их мунгальских пограничных управителей ответствей писано следующее.
Хотя во всех вышепомянутых разбойничествах, грабежах и раззорениях, и противных трактату поступках, и крайних российской стороне обидах з довольными изъяснениями тогда требовано удовольствия, а при том более то, дабы таких злодеев от предбудущих таковых же разбойнических действ удержать и совсем то пресечь.
Точию в тех причиненных российской стороне, яко важных обидах и требованиях, никакого удовольствия поднесь не учинено и никакой же их, мунгальских пограничных управителей, резолюции не объявлено, кроме того, что они на помянутое последнее посланное от 31 августа письмо ответствовали, что о том немедленно от них изследовано будет, и что по следствию явится, о том уведомят, которое и по то время не получено.
Каких же худых следств от нескорого о таких разбойничествах изыскания и неучинения тем разбойникам должного за то наказания чаять принуждено было, и от брегадира Якобии к ним предписано и престережения и неотменного удержания требовано. То таковые /то есть вышеписанные/ худые следства в самом деле и произошли да и не только на том еще не осталось, но и после того их же мунгальские несытые и бесчеловечные разбойники опять учинили новое нападение и грабительство. А имянно: ноября 4 дня того 754 году получен с пограничного /л. 125 об./ Тохторского караула репорт, которым объявлено, что августа 9 числа набежало на тот караул мунгальских разбойников вооруженных 50 человек и сильною грабительскою рукою отбили с того караула 82 лошади и производили стрельбу. И как тех пограбленных, так и разбойнических лошадей следы российскими караульными ефрейтором Фроловым, зангином Баяром и двумя тунгусами отданы мунгальским караульным зангину Гундыну, Серену бошку и рядовому Зандуку, которыми оные следы и пренеты безспорно.
И тако всем тем разбойническим в российские границы нападением времяни в том прошло по отпуск оного письма уже более дву годов, а от них, пограничных управителей, ни во исполнение трактата, не в подтверждение доброй соседственной дружбы и ни в какое удовольствие оных требованей ничего к российской стороне не показано.
Сами они, пограничные управители, могут признаться, что такие частые разбойнические и бесчеловечные нападении, весьма российской стороне нестерпимыя, а наиболее потому, что тем вся в Нерчинском ведомстве пограничная тишина обеспокоиватца, и ограбленные государственые пограничные караулы были обнажены, и в касающемся во исполнении своей должности находились праздны и в несостоянии. Некоторые подданные российские приведены в немалое раззорение, в том числе /л. 126/ инные уже и в совершенное, а [112] напоследок все живущие близ границы находятся от таких разбойнических нападеней всегда в непрестанной опасности.
И ежели бы от брегадира Якобии не было по границе для охранения трактата и содержания доброй соседственной дружбы и покою крепких подтвержденей, дабы российские при таких мунгальских нападениях вооруженною рукою не поступали и за границу ни одну сажень не переезжали, то б какие между ими самые худые и вредительные следства произошли, о том они, пограничные управители, лехко могут разуметь. Понеже при таковых случаях уже нет никакого воздержания, но кому сколько можно злодейства произвесть, то оное всемерно и употребит, а особливо обиженные и совсем ограбленные от крайней нестерпимости и огорчения, как то и в прежних письмах пространно описано.
Притом же объявлено было, что о вышеписанных показанных к российской стороне крайних и весьма убыточных обида и подданным озлобления и разорения ныне надлежит брегадиру Якобию репортовать х команде. Но за неполучением от них, пограничных управителей, не только достойного удовольствия, но и никакого уведомления не можно. /л. 126 об./ Того ради приятельски их просил, ежели они по вышеписаным прежним требованием, а особливо о смертном убивстве, какое изыскание и решение учинили или буде ничего не учинили, то зачем и когда учинят или нет, о том о всем благоволили б прислать дружеское и явственное уведомлении с нарочно посланным тогда к ним управителем. Со оным письмом, тако ж и о последнем на Мангутской караул нападении и грабительстве, приказали в то самое время в крайней скорости чрез нарочных изследовать и учинить российской стороне надлежащее по трактату удовольствию и сверх того подтвердить особливым наикрепчайшим образом, чтоб отнюдь от того времяни таких разбойнических нападеней и воровства не было. А есть ли они, управители, и по сему требованию никакого решения и удовольственного уведомления не пришлют, то уже необходимо принуждено будет представить к команде, что они российской стороне никакого удовольствия не чинят.
А на оное письмо письмом же от мунгальских /л. 127/ пограничных управителей, полученном генваря 19 дня, а отпущенном ими 19 году зимнего последнего месяца от 11 числа.

Ответствовано

Для удержания пограничных ссор и воровства между обоих сторон подданными по союзу обоих имперей, дабы и впредь не могли происходить такие ж дела, определяются со обоих сторон для следствия и решения тех дел как на Кяхте, так и на Цурухайте, нарочные начальники, коим поручается, чтоб они те дела по силе мирного трактата, заключенного в одинатцати пунктах, все без остатку решили так, чтоб граница вся была чиста.
И как усмотрено, что прежние дела, х которым те начальники были определены, еще и доныне ко окончанию не приведены. А между тем к тем же делам и паки вновь такие ж дела, произшедшие со обоих сторон, прибавились. И тако, ежели воровства не прекратить, то тех дел никак вскоре /л. 127 об./ без остатку окончать и решить не можно. Как то по справке их, пограничных управителей, точно оказалось, а особливо о Цурухайтуевском фарпосте, что тамо прежних нерешеных дел состояло множество, а после того еще больше к тому прибавилось. Кои прибавляютца таким образом, что российские воровские люди, сообщась многими партиями, человек по сту и больше, и забыв страх, дерзостно въезжают в их мунгальскую сторону и неточию у самых живущих близ границы, но и у живущих же в дальности от границы их людей, въезжая в улусы их, разбойнически вооруженные, и грабят, обирают у них в юртах сильно платье и товарное, и самих тех хозяев убивают до смерти. А со [113] степи табуны их без остатку угоняют в свою сторону, от которого их грабежа учинилось немалое и противное мирному трактату несогласие. А обоих сторон пограничным управителем лишнее затруднение, однакож тушету-хану и брегадиру Якобию, яко главным пограничным управителем, должность в том есть, чтоб реченные непорядки, как возможно, сокращать, и тех грабителей унимать и стараться всячески, чтоб до тех их дерзновенных /л. 128/ въездах в чюжие границы и разбойничества их не допущать. Дабы уже от того /ежели они и еще не уймутся итти, то ж чинить будут/ не могло учиниться противных мирному трактату и междо обоими сторонами пущих ссор и несогласей, а обиженным подданным людем конечнаго раззорения и убытков, и безпокойства, и для того они, тушету-хан с товарыщем, брегадиру Якобию тем письмом сообщили. Дабы междо обоими государствами было всегдашнее согласие и подданным покой и доброе дружество, что б со обоих сторон на все отстоящие пограничные караулы и в улусы х кочующим близ границы определить нарочных особливых командиров с таким наставлением. Ежели кто таковые плуты окажутся, как чинилось доныне, то б те командиры тех плутов сами за их плутовства жестоко наказывали и от такого их плутовства удерживали. И тако от того может последовать междо обоими государствами мирное согласие и всегдашняя дружба, чего ради о исполнении того от них, тушету-хана с товарыщем, уже и приказано. /л. 128 об./
Что же де к ним от брегадира Якобия писано о убивстве российского тунгуса Улхуна и требовано изследовать и учинить о том сатисфакцию о сороке де о пяти лошадях, что оные по следствию вменены, в зачет коих воры были сысканы. И на оное по справке мунгальских пограничных управителей оказалось 17 году требовано брегадиром Якобием о отбитых у Мунгата Аргалчия сильно 53 лошадях, а при том отбое, якобы, убит один российской тунгус, именем Алхун, да и в 18 году, паки о том требовано ж, и по тому требованию в том же году о изследовании о том на Цурухайте ялинским начальником от них, мунгальских пограничных управителей, накрепко было приказано. А по следствию де оказало, что российские люди показывали, что показанного тунгуса Мангута Алгалчея покраденных лошадей приведеные следы были на мунгальской Зерентуевской караул, кои и принеты заланом Дарием. А притом же де те российские люди объявили о том убитом тунгусе на следах, а их мунгальской залан Дарни при том показал, что приведенные вышеписанных лошадей следы подлинно /л. 129/ им приняты, а о убитом тунгусе показал, что он, залан, при приеме следов просил, чтоб того тунгуса убитого ему показать. Но те российские люди не показали и каким образом, и чем убит. Он, залан, у туго тунгуса ран не видал, при том же тот залан оным российским людем говорил, что де они того убитого тунгуса ему не показали, то де после нечем будет следовать. Но на то российские люди, ничего ему не сказав, кроме того, что де они следы уже здали и уехали, и после уезду оных российских людей реченной залан оные следы следил, выследил к своим улусным. И потому при слеженье мунгальские елинские начальники тех улусных людей спрашивали с пристрастием и с подбитья жестокого о убивстве реченного тунгуса. Но те улусные в том убивстве не повинились. Однакож во удовольствие российской стороне показанные покраденные 53 лошади, настоящие и с ялою, с них взысканы и положены российской стороне в зачет и запискою в книгу, ибо при следствии на Цурухайте тогда от российской стороны требовались только одне показанные /л. 129 об./ 53 лошади, а о убивстве тунгуса и в требовании не было. Да и к очным ставкам никого представлено не было, так же и о реченных 53 лошадях и о убитом тунгусе брегадиру Якобию российские ялинские [114] начальники репортовали ль, о том они, мунгальские пограничные управители, не известны, ибо в вышепоказанном требовании состоит, как выше писано, только 45 лошадей, которых уже и воры сысканы. А по следствию мунгальских ялинских начальников, оказалось 53 лошади. И тако они, пограничные управители, из онаго признавают, что о 53 лошадях российские ялинские начальники брегадиру Якобию еще до ныне не репортовали, а о 45 лошадях пункт де состоит другой, особо кроме онаго. А по оному требованию в реченном пункте от них, пограничных управителей, приказано будет определенным впредь будущей год ялинским начальником изследовать чрез очные ставки, о чем бы и брегадир Якобий своим ялинским начальником то ж приказал. /л. 130/ А что же в том же брегадира Якобия письме к ним, мунгальским пограничным управителям, писано, а имянно.

1

О отбитых Салтанского караулу 30 лошадях ворами 15 человеками, кои были Далай Бесуева ведомства Цынцыгиры, и хотя о том грабеже и требуетца, но точию реченных отбитых лошадей, чрез какое урочище следы значились и кому зданы, о том точно в том письме не написано. И для того о сем они, мунгальские пограничные управители, требуют уведомления со изъяснением, почему о учинении удовольствия российской стороне от них, пограничных управителей, ялинским начальником впредь приказано будет ⁸.

2

О покраденной с Мангутского караула у казака одной лошади, которой лошади мунгальские ялинские начальники при следствии учинили зачет, и о той ли лошади требуется или о другой ⁹.

3

О залане Аюше, которой в российской стороне объявлял, и о том де напредь сего брегадиру Якобию было писано, о чем у них, мунгальских пограничных управителей, и в книгу записано. /л. 130 об./

4

О въезде в российскую сторону десяти человек вооруженною рукою, о том де во оном письме написано неясно ¹⁰.

5

О въезде ж в российскую сторону 150 человек вооруженных, ис которых якобы 30 человек приехали на российской Абагайтуской караул днем. А по приезде на тот караул те люди, что учинили грабеж или иное что, и следы их куда имянно зданы, о том ничего не написано ¹¹.

6

О въезде в марте месяце воров 30 человек, которых мунгальской зангин да мирин сыскивал, а больше того в том брегадира Якобии письме не написано ¹².

7

Мунгальских три человека воров приезжали на Онон-реку, а кроме того, ничего не показано. [115]

8

О приезде ж на Мангутской караул воров 50 человек вооруженною рукою, а кроме того, ничего не написано. /л. 131/

9

Да по одному ж пункту требовано ¹³ о приезде воровских людей 50 человек, вооруженных, на российской Токторской караул, и об отгоне ими сильно 82 лошадей. Об оном от них, пограничных управителей, затем сатисфакции ныне было не учинено, что оное требование прислано было к ним уже после пограничного следствия, что все их мунгальские ялинские начальники с Цурухайту съехали. Однако о том изследовании впредь от них, пограничных управителей, ялинским начальником приказано будет.
И вышеписанные де российские требовании о воровствах и грабительствах, иные следствием и решением оконченные, а другие неясные, потому что было пограблено, или кому были следы зданы не означено. И за тем следовать некем, и ради того они, мунгальские пограничные управители, требовали, чтоб реченные неясные требовании изъяснить и со изъяснением с нарочно посланным их к ним прислать.
Да сверх де вышеписанного о воровствах же и грабительствах тем же письмом брегадиру Якобию представлять, /л. 131 об./ что со обоих сторон воровства и л. грабительства происходят уже немалое число. И ежели б те воровства и грабительства удержать, то б празнавалось ¹⁴ обоим сторонам был покой. И для того бригадир бы Якобий определил на тамошнее место со своей стороны для удержания реченного воровства и грабительства добраго начальника. Чего ради и они, мунгальские пограничные управители, уже со своей стороны, такого ж начальника определили. Да он же де, брегадир Якобий, разсуждает о своих делах, что оные за подлинные, а их мунгальские признавает, яко б за недельные, а российские воровские люди в их сторону въезжают вооруженною рукою. И так, якоб для войны, и притом чиня немалые грабительства скота, и все пожитки, товарное и чтоб не было, а особливо и смертные убивства, как то ниже следует.
«1-е», с мунгальского Соктинского караула у караульного табуна в день приехали и сильно отбили 10 лошадей и 40 скотин рогатых, и хотя за теми ворами в погоне бегал Тубуй, но оного Тубуя убили. Но токмо ис тех ¹⁵ /л. 132./ российских воров признали Бардуя и Гужигея, а следы были тогда зданы ясно. «2-е», их же с Корхунского караулу караульные ж Гонбой и Чюван пасли своих лошадей, и из них Гонбуя убили до смерти ¹⁶, а Чювана ранили. И у них же увели две лошади, коих и следы зданы были ясно ж. «3», Зерентоевского караулу у зангина Бандиа пограбили 11 ¹⁷ лошадей, и в то ж время за ними в погоню гонялись зангин Банден, и того зангина Бандиа убили. Но только ис показанных ограбленных 11 лошадей с собою увели три лошади, а следы потому ж ясно были зданы. И притом убитой зангин Банди был казан. «4» ¹⁸, Байсанжанчюп Доржиева ведомства российские девять тунгусов въехали и [116] отгонили 157 лошадей, и за ними в погоню гонились и Шигей с товарыщи в пяти человеках, и по постижении с теми ворами стрелялись. И те воры убили изреченных погонщиков /л. 132 об./ и Шигея до смерти, а двух ранили, а лошадей угонили.
«5», в том же Тжанчюн Доржеева ведомства российские тунгусы, человек со сто, въехали и у мунгальских Улзутуя[и] Дымчока отбили 173 лошади и угонили. А за ними в погоню гонялись Улзуту и Дымчак с товарыщи в восьми человеках. И по постижении стрелялись же, и ис тех погонщиков убили до смерти четырех человек, а лошадей угонили. «6» ¹⁹, в том ведомство российских тунгусов приехало 25 человек и у зангина Шитея да у Зулчия отбили 361 лошадь. А те Шитей и Зулчие за ними гонялись в погоню, и тех воров постигли и стрелялись, и ис погонщиков Зулчия убили до смерти, и лошадей угнали, а следы их зданы ясно ж.
И по всем де оным шести пунктом убито ворами их мунгальских /л. 133/ людей девять человек, о которых они, пограничные управители, от брегадира Якобия напредь сего многократно требовали. И те требовании записаны у них в книги, и для того оное ныне писали вкратце, и о тех убитых ялинские начальники с российской стороны повсягодно ж требовали. Но на то никакой сатисфакции не получили, да и на свои о том же требовании от брегадира Якобии никакого ж об оных убитых ответу не прислано ж. И уповают де они, мунгальские пограничные управители, что брегадир Якобий по союзу обоих имперей об оном изыщет следствием и их уведомит, что и доныне ожидают. И для того б приказано было российским ялинским начальником о вышеписанных убивственных делах впредь на Цурухайте при следствии наперед других /л. 133 об./ изследовать, о чем и они о том же своим начальником прикажут, что б они как оные убивственные, так и протчие дела, как скоро возможно, следовали и решили. Буде же те российские ялинские начальники как оных, так и протчих дел за упрямством своим следовать и оканчивать скоро не будут, то о том будут они, пограничные управители, доносить в мунгальской Трибунал. И для того б брегадир Якобий ныне приказал своим ялинским начальником, что б они по содержанию междо обоими великими империями доброй дружбы и по силе мирного трактата имеющиеся пограничные дела при будущем пограничнем следствии решили без остатку. /л. 134/

В 1755-м году от 9 февраля

На оное мунгальских пограничных управителей письмо паки к ним писано было.
Дабы тогда ж уведомили, в которых годах реченные их девять человек убиты, и ими, мунгальскими пограничными управителями, о том сатисфакции требовано.
На что они, мунгальские пограничные управители, ответным своим письмом, полученным марта «3», а ими отпущенным 20 году вешняго перваго месяца 24 числа, объявили.
О тех де убитых в том прежнем их письме писано ясно, в коих годах, месяцах и числах оные убиты и кто имянами, и требовали, чтоб о том изследовать и их стороне учинить сатисфакцию. [117]

от «7» июля

При упоминании всех вышеписанных от «7» ноября 1752 по 20-е декабря 754 годов посланных писем и сообщенных от них, тушету-хана с товарищем, на оные ответствей объявлено, что они, туше-тухан с товарищем, ис посланных от себя полученных брегадиром Якобием сентября 10 «754» и генваря 19 «1755» годов писем сами могут видеть, что /л. 134 об./ они об оном деле двояко объявили. То есть сперва, что в немедленном времяни изследовано будет и немедленно ж брегадира Якобия уведомят, а после отложили то следовать до 1755 году и поручили ялинским начальникам, чему по отпуск сего письма прошло времяни уже десять месяцов.
К тому ж, хотя во оном их полученном генваря 19 числа письме упомянуто, что они определили для удержания разбойничества особливаго начальника, но кто он именем и какого чина, и в котором месте жить будет, о том и по отпуске оного письма не уведомили. Також тогда по полученным брегадиром Якобием с нерчинской границы известием объявлено, что оной, определенной ими начальник, и по то время к границе не прибыл.
А что они оным же своим письмом объявили, якобы в посланном от брегадира Якобия декабря от «20» письме о некотором разбойничествах и грабежах написано не ясно. И затем они, мунгальские пограничные управители, следовать о том не определили. Точию во оном у них или учинена ошибка, или нарочно разсуждено. Таким образом, продолжение тем делам иметь к неудовольствию российской стороне, /л. 135/ ибо о тех разбойнических делах во оном от 20 декабря письме написано было хотя кратко, но ссылаясь на прежние пространные и ясные о том письма, о которых они, тушету-хан, могут справитьца по показанным числам и увидеть из оных, что они о тех делах весьма полное известие имели и имеют. Да особливо присланным к брегадиру Якобию от них по их счислению «20» году вешнего среднего месяца от «16» числа письмом требовано было, чтоб пограничные обоих сторон дела разводить чрез три года в силу трактата. А во оном трактате не только того не положено, но именно велено каждое дело решить не продолжительно, сиречь без всякого сроку, как скоро можно.
И тако сколько из оного письма, а поменьше ж из всех вышеписанных их, тушету-хана с товарыщем, писем могут они видеть различные свои предложении одне з другими, не сходные и отводящие вследствии вдаль. Но как те несходствии на одном времяни иметь, так и чрез их стараться к продолжению следствей на не малое впредь время, приличное ли дело доброй дружбе и взаимному союзу. И естли согласность с трактатом о том они из оных обстоятельств сами могут ясно /л. 135 об./ понять, и потому отсюда о том к ним описывать уже необходимо.
Також вышепомянутому их тушету-хану с товарыщем в сентябре месяце 1754 году объявлению, что они о тогдашнем мунгальцами вооруженною рукою въезде и о грабеже прикажут немедленно изследовать. Брегадир Якобий верил, что то объявление было истинное, но ныне явно показалось таким, что оному напрасно верил, чего сколько по трактату, а не меньшее по доброй соседственной дружбе никогда от них, управителей, не чаял, сверх того сами они, тушету-хан с товарыщем, признатьца могут. Надлежало ли брегадиру Якобию, когда чаять, чтоб они за трактатом и будучи в содержании доброй соседственной дружбы и союза в вышеписанных российской стороны самых важных требованиях, такое крайнее не удовольствие могли зделать и разбойников без всякаго страха и отвращения от таковых злых дел оставить свободных. Ибо оные требовании за важность свою и для ненарушения ими с их, китайской стороны, трактату дружбы и союза не только достойны тогдашнего требуемого изыскания и показания российской стороне удовольствия, но еще [118] по силе трактатного «10» пункта надлежат те вооруженно въезжавшия /л. 136/ разбойники и грабители смертной казни, что как они, пограничные управители, учинить неотменно обязаны. Так российская сторона непрестанно требовала и исполнения домочись должна.
По сим обстоятельствам после часто упоминаемого отсюда к ним, управителям, о тех разбойничествах декабря 20 дня письма брегадир Якобий несумненно уповал, что они, управители, будучи в том немало знатном российской стороне долгу, а при том и по особливым отсюда о отвращении тех злодейств напоминаниям всеми мерами стараться будут, что от того времяни ис мунгальской ни один человек разбойническим вооруженною рукою образом нападения в российской стороне отнюдь не учинит.
Напротив того и всякаго чаяния после предписанных последних въездов и грабежей паки разбойнические вооружейною рукою нападении и грабежи их мунгальскими людьми вящее и злобнее прежних учинены.

А имянно того 1755 году.

(1) Майя 29 числа приезжало мунгальцов 50 человек во всей вооруженности на пограничной Улхонской караул днем. И разбойнически ограблено с того караула у караульных, у руских /л. 136 об./ и у тунгусов, 200 лошадей. И следы оных лошадей зданы за границу чрез тот Улхумской караул российскими Чамгагирского роду зангином Мункучуром да Кундеем, а что Булхуевым и бошком Амикеем, Михалья Обуевым мунгальскому зангину Омогору и кундую Сабилу с товарыщи, коими те следы и приняты безспорно.
20 да в споре после оного грабежа, имянно ж в июне месяце, опять на тот же Улхунской караул днем напало мунгальцов, вооруженных, 300 человек и отогнали с того караула 130 рогатых скотин. И хотя оного караула караульные 10 человек по следу тому гонялись и постигли тех разбойников еще на российской стороне и при том старались того скота к себе возвратить, но не могли. Причем те разбойники из оных десяти человек двух изранили, и из них, одного поймав, возили с собою и весьма измучили, и отпустили пешева, которой обратно насилу пришел. Сверх того у них же 10 человек лошадей всех переранили, и говорили оные разбойники, /л. 137/ что они на тот караул еще будут и последних лошадей и скот отгонять. Однако ж следы оного рогатого скота зданы в их мунгальскую сторону вышеписанным же зангиным Манкучюром с товарыщи мунгальскому зангину Омогору, которой с товарыщи своими принял те безспорно.
И тем письмом от них, пограничных управителей, требовано, дабы они благоволили об оных новых двух разбойнических нападениях и грабежах, как скоро возможно, наперед, а потом и обо всех вышеписанных разбойничествах же и грабежах, и о протчем, как о том в предреченных посланных к ним письмах, считая ноября с «7» 1752 по «20» декабря 1754 годов ясно объявлено, в немедленном времяни чрез норочных знатных и правдивых командиров обще с российскими, с кем брегадир Якобий определит, /л. 137 об./ изследовать и разбойничеством отнятое возвратить в российскую сторону по окончании тех следствей в тоже самое время. А тем разбойникам, вооруженною рукою въезжавшим, учинить за то разбойничество и за нарушение тем трактата прочно так, как по силе оного трактата по 10-му пункту положено, дабы другие, страшась того, такого ж нарушения трактата и российским подданным всеконечного раззорения чинить и государственныя караулы обнажать отнюдь не смели.
Наипаче ж наперед всего оного в крайней скорости подтвердить, чтоб мунгальские разбойники по вышеявленным своим угрозительным словам не исполнили намеренного своего на Улхунской караул или на другие караулы и [119] улусы нападения и грабежа. Притом же особливо им, пограничным управителем, припомянуто, дабы они не благоволили об оных разбойничествах, /л. 138/ а паче о последних, ялинским начальником поручать следовать, ибо брегадир Якобий тем нисколько доволен не будет для того, что от них о том скорого или в том 1755-м году изследования быть не может, ибо они покуду с Цуруханту на то место поедут, то потребное к тому время упустится и сверх того протчие многие дела, которые они на Цуруханте следовать и решить должны, останутся в будущее время без окончания. К тому ж оное быть может и с намерением их, пограничных управителей, несходно, ибо они сами желают (как то выше значит), чтоб ялинские начальники все дела в оном, 1755-м году, всемерно окончали, что равномерным образом и от брегадира Якобия российским ялинским начальником с крепким подтверждением приказано, и что по сему требованию определят. О том бы уведомили с нарочно посланным со оным письмом.
А в ответном на оное письмо, присланном от тушету-хана 20 году летняго последняго месяца от 17 числа, а здесь полученном июля 21 дня, письме написано.
О учиненных на нерчинской границе воровствах, грабительствах и о выездах воровских людей вооруженною рукою в четырех годах многократно от него, тушету-хана, повсягодно приказывано было ялинским начальником, чтоб о том со обоих сторон изследовать и решить, что же оные /л. 138 об./ дела до ныне нерешены, то затем, что повсягодно как с российской, так и с их мунгальской стороны много воровства и грабительства происходило, и в том правды в скорости начальники сыскать не могут, и затем оные остановились. Однако он, тушету-хан, о скорейшем решении об оных воровствах и грабежах своим ялинским начальником приказал, да и ныне паки о том накрепко ж им подтвердил и притом оным письмом требовал, дабы и брегадир Якобий своим ялинским начальником о том же накрепко подтвердил же.

От 11 августа

Июня де 4 числа в третьем часу дни набегали на Алтайской караул вооруженные мунгальские воры в 30 человеках и отбили с того караула 21 лошадь. И при том отбое, хотя российские караульные стреляли, а имянно: салдат выстрелил из ружья семь патронов, да тунгусы — стрел ста полтора. Но и чрез то тех лошадей отбить не только не могли, но мунгальские воры еще застрелили у двух казаков, да у тунгуса у каждого по одной всего трех лошадей, да ранили тунгуса Бамбуя Жиякима. Одакож /л. 139/ тех отбитых лошадей следы выследили на границу по Жинбире-речке, мимо Жинбиринской маяк по правую сторону, и отданы того караула зангином Бумашком, засулом Минитом мунгальским зангину Аюше и кундуку Чювану с товарыщи, которые те следы и принели безспорно.
Того ж июня 19 числа днем, например, во втором часу дни на Хтотторской караул незапно набегали мунгальские воры, человек с 30, в панцырях и в куяках, и в протчем вооруженною рукою. И, хотя российские караульные для удержания их от грабежа и обороняя себя, производили стрельбу часа з два, токмо те воры с того караула отбили 82 лошеди и ранили тунгуса. Однакож тех отбитых лошадей следы российскими караульными тунгусами Батуем Ангодаевым с товарыщи зданы мунгальским караульным зангину Бортожину, бошку Шиде да кундуну Чювану-Дамже и двум Гуруевым. Сверх того по приеме оных следов реченной мунгальской зангин Бортужин означенным российским тунгусам Батую с товарищи сказывал, чтоб для осведомления о том табуне, оной Батуй с товарыщи приехали к нему, Бортожину, чрез три дни. Почему по прошествии трех дней того караула караульные тунгусы Мулзей да Менгету к нему, зангину, и ездили. Но зангин при том объявил, что он [120] с протчими за оным отнятым табуном гонялся и стрелялся. И те воры одними подстрелили две лошади, токмо того табуна /л. 139 об./ отбить не могли, кроме одной лошади, которую из оных тунгусов Мензей опознал, что оная ево, и у зангина в отдачю себе требовал. Только зангин не отдал затем де, что ему, помимо Цуруханту, ни по которой мере отдать нельзя.
А понеже хотя к ним, мунгальским пограничным управителем, брегадир Якобий и в недавном тогда времяни о таких же мунгальскими воровскими людьми вооруженною рукою отгонах объявлял и требовал по протчем, чтоб они, управители, учинили по нерчинской границе надлежащее запрещение, дабы таких грабительств более не было. Но в ответном на то от них письме об оном запрещении, учинено ль оное или нет (о чем того их уведомления и по то время ожидаемо было), умолчано, а писано только, что о тех грабительствах приказали они изследовать своим определением на Цуруханте ялинским начальником.
И требовано тем письмом, дабы они, пограничные управители, благоволили приказать вышеписанных отогнанных 103 да за три застреленных, итого 106 лошадей, возвратить в российскую сторону по силе трактата, и особливо ворам, вооруженною рукою въезжавших, за тот въезд и за протчие вышеписанные противные трактату поступки, учинить в силу того ж трактата «10» пункта сверх того наикрепчайше. /л. 140/ По нерчинской границе приказать и все прилежно велеть смотреть, дабы всемерно от того времени мунгальские воры в российскую сторону более не въезжали и воровства не чинили, и какую резолюцию по сему письму учинят, о том бы уведомили при сей оказии.
И на оное письмо тушету-хан с товарыщи своим в присланном августа 24 числа, а ими опущенном осенняго перваго месяца 22 числа, ничего не ответствовал, кроме одного, то, что означенное письмо ими получено.

Ноября от «2»

По многим имеющимся у них, управителей, еще в свежей памяти от брегадира Якобии объявлениям о въезде на нерчинской границе в российскую сторону мунгальских вооруженных воров и о чиненных ими грабежах и протчих противных мирному трактату поступках и по многим же требованиям, дабы ими, управителями, во удовольствие российской стороне и во исполнение мирнаго трактата как с теми ворами за те въезды и грабежи, и протчие противные поступки учинено было немедленно по трактату, так и определили бы иметь крепкое смотрение и удержание, чтоб впредь более отнюдь таких воровских, а паче вооруженных, воров, въездов и грабежей, и протчих /л. 140 об./ непорядков не было. Хотя они, управители, в присланном сюда 1755 году генваря 19 дня писанном по их счислению 19 году зимнего последняго месяца от 11 числа письме по протчем объявили, дабы де междо обоими государствами было всегдашнее согласие и подданным покой и доброе дружество, то для того должно определить на все состоящие от границы караулы и в улусы к кучюющим близ границы нарочных особливых командиров с таким наставлением. Ежели таковые плуты явятся, как было доныне, то б те командиры тех плутов сами за оные плутовства жестоко наказывали и от того плутовства их удерживали. Почему от них, управителей, для оного исполнения такой же начальник определен, и все то уже приказано.
Но кто тот начальник определен, и в котором месте кочевать бы имел, дабы зная, то мог бы с ним определенной от брегадира Якобии такой же командир о помянутых делах иметь сношение. О том от них, управителей, сюда по требованиям брегадира Якобии поныне не объявлено, да уже /л. 141/ и действительно видно, что оного по границе не имеетца и обещанного вышеписанным их письмом удержания въездов мунгальских вооруженных воров не исполняется. Но еще оное чинится вольняе прежнего, о чем они, управители, как ис [121] посланных отсюда в том 755-м году от 7 июля и от 11 чисел августа и ис протчих писем известны и из нижеписанного видеть могут, а имянно.
Августа в первых числех оного 1755 году против российского Орульхунского пограничного караула приезжали из мунгальской стороны в российскую сторону внутрь улусов для воровства 37 человек. И как они российскими тунгусами присмотрены были, то по подаваемым от тех тунгусов в протчие улусы известиям, собравшись, российские тунгусы оных воровских людей ловили, точию изловить не могли затем, что оные воры к себе блиско не допускали таким образом, что стреляли в российских тунгусов из ружья и из луков, ибо они, воры, все были вооруженные. /л. 141 об./ Однако ж напоследок из оных воров прогонено обратно в мунгальскую сторону ниже Урултумского караула в урочище под Кадымом 25 человек, а 12 убежали по российской стороне. И хотя они, воры, никакого воровства не учинили, токмо о том их въезде от обретающаго на Цуруханте капитана Тарского августа 7 числа мунгальским ялинским начальником было объявлено с надлежащим по трактату требованием. И на то те ялинские начальники ответствовали, что они таковых воров не знают и следы их в означенном урочище не примут для того, что и прежде в тех местах, ниже Гану-реки, никогда следы с российской стороны ими не приниманы и караулов их с стороны не имеетца.
Вышепомянутой же капитан Тарской в присланном репорте объявил, минувшаго де сентября на 1-е число ночью мунгальскими ворами у руских людей, живущих близ того караула, отбито сильно 300 лошадей, и следы де оных лошадей сперва /л. 142/ значились от онаго караула за границу вверх по Аргуне-реке, в котором де месте за неимением с мунгальской стороны караулов отдать тех следов было некому. И хотя за теми ворами лошадьми по следам в погоню гонялись, точию постичь не могли, однакож из тех руских погонщиков два человека ездили примечать, куда имянно те лошади в мунгальскую сторону угнаты, и присмотрели, что оные 300 лошадей пригнаты были близ мунгальского стоящаго против Цурухайту караула и караульнаго зангина Чербултуя, имянно ж в разстоянии восьми верст, и в том месте остановлены.
И по тем репортам он, капитан Тарской, того ж сентября 5 числа посылал от себя ко означенному караульному зангину Чербултую капрала Мурашева с восьмью при нем человеками для объявления о том отгоне 300 лошадей и ради требования, чтоб оных лошадей сыскать и возвратить в российскую сторону, а с ворами учинить по трактату.
И как тот капрал со оными бывшими с ним людьми ехал к реченному зангину Чербултую, то мунгальской же караульной занзалан /л. 142 об./ собравших в 50 человеках, во всем военном вооруженные, в панцырях, куяках, с огнестрельным ружьем и с луками, и сайдаками, и особливо занзасан, имея и копье. И выехали к нему, капралу Мурашеву, встречю и, не допускав до караула помянутого зангина Чербултуя, сам он, занзалан, вытягивал лук с намерением, чтоб по нем, капрале с товарищи, стрелять. Но притом оной капрал Мурашев уговаривал ево, залана, что он, залан, то чинит в противность мирнаго трактата и объявлял ему, залану, что сам он, залан, видит, яко он, капрал Мурашев, едет дружеским образом вышеписанному зангину Чербултую для пограничного дела. Но оной де залан, несмотря на те капрала Мурашева дружеские объявлении, бил под ними, капралом с товарищи, лошадей плетью.
И потом он, капрал, приехав к вышереченному зангину Чербултую, и о возвращении тех, сильно отогнатых, лошадях требовал и, объявляя ему ясно, что оные лошади имеютца близ ево, зангина, в разстоянии восьми верст или бы принел тех лошадей следы. И на то оной зангин Чербулту ему, капралу, сказал, что /л. 143/ для сыску того табуна ни сам не поедет и никого не пошлет и [122] ево, капрала Мурашева, не допустит, ибо то место не ево Чербултуева ведомства, но солонов.
И хотя зангин Чербултуй то место назвал не своего ведомства, но он де капрал подлинно знает, что оное место ему в смотрение поручено и отговаривался он, зангин, тем напрасно. Почему да из речей ево о том признал он, капрал, что те 300 лошадей покрадены команды ево мунгальцами.
А как де он, капрал с товарищи, поехали от него, Чербултуя, обратно на Цурухант, то предписанной занзалан, так же собравшись во многолюдстве и во всей вооруженности. И ехали за ним, капралом, и притом команды оного зангина Чербултуя мунгалец Баяр не только говорил, но и сам рвался, чтоб по нем, капрале с товарищами, стрелять. Точию от того едва могла удержать и не допустила жена ево, Бояра.
Сверх же того имеют они, управители, знать 1, оное, что в их стороне такие воры по многим отсюда объявлениям и требованиям поныне не уняты и чинят вновь /л. 143 об./ грабежи и воровства, и нападки. То от того не только некоторые российские пограничные жители весьма раззорены, також и по всей нерчинской границе от ымения излишней предосторожности и отчаяния быть, всегдашних набегов и грабежей все пограничные жители обезпокоены, но уже и от одних переписок о таких делах весьма досадно есть.
2-е, сами они, управители, своими последними до сего времяни, а паче предписанным 19 году зимнего последнего месяца 11 числа, обешчали, что они своим определенным на Цуруханте ялинским начальником накрепко прикажут не только все пограничные о требованиях дела, как скоро возможно, решить, но о убивственных и о въездах вооруженною рукою наперед других дел изследовать и решить в 755-м году без остатку. И притом требовали, чтоб и брегадир Якобий своим определенным российским ялинским командиром о том так накрепко приказано и было. Но ныне оные российские ялинские командиры по протчем репортовали сюда, что при начатии нынешняго обоих сторон пограничного следствия, во-первых, ими от мунгальских ялинских же начальников неоднократно требовано было следствия о въезжающих в обе стороны вооруженною рукою /л. 144/ и о смертных убивствах и грабежах. Но на то те мунгальские ялинские начальники объявили, чтоб наперед о тех делах следствии производить. О том де они от них, управителей, тушету-хана и хошой чан уана, указа не имеют. На что российские ялинские начальники паки им говорили, что в прошлом 754-м году при разъезде ими с бывшим в том году мунгальским же ялинским начальником Ламазапом согласно положено, дабы для пограничного следствия в нынешнем году касающияся по оному люди к очным ставкам собраны были июня на 1 число. Почему с российской стороны все и собраны, и за оным невступлением мунгальских ялинских начальников в то следствие жили праздно не один месяц. Точию на оные слова мунгальские ялинские начальники настоящаго притом ответу не дали, а говорили в ответ не только на то неприличное, но и совсем вымышленное от себя, а имянно: якобы с российской стороны вооруженною рукою ворами разбито мунгальских шесть караулов, а какие имянно и когда, о том не сказали. Токмо во уверение того своего вымысла российским ялинским начальникам на переговоре объявили мунгальца нагова и сказывали, /л. 144 об./ будто тот мунгалец посылан был для збору людей к очным ставкам и российскими де тунгусами ограблен, а кем точно и в котором месте, того не сказали и никакого ниже письменного требования не учинили. А на последнее, то есть августа 8 дня, российских ялинских начальников о том же требование те мунгальские ялинские начальники сказали, что за разбитием тех шти караулов, от чего и они имеют опасность и за невозможностию, и за великими водами собрать мунгальцов, потребных к следствию, более следовать не будут и не стали. И тако [123] признаваетца, что оные мунгальскне ялинские начальники оное о разбитии караулов затеяли для того только, чтоб тем отбыть от тогдашнего следствия по российским правильным о смертных убивствах и о въездах вооруженною рукою, и о грабежах требованиям и оттянуть те дела вдаль, дабы чрез такое продолжение не получить российской стороне надлежащаго по трактату удовольствия.
«3-е», в том же 755-м году против неоднократных чинимых с их стороны мунгальских вооруженных воров въездов и грабежей не было с российской стороны в мунгальскую сторону ни одного вооруженною /л. 145/ въезда, а особливо к их караульным таких поступок, какие показаны ныне занзаланом и мунгальцом Бояром, и зангином Чербултуем к вышереченному капралу Мурашеву с товарищи. А хотя цуруханские ялинские начальники и объявили, якоб российскими разбито мунгальских шесть караулов, на оное затеино, как выше значит, и сами они ведают, ибо о том от них, управителей, никакого сюда уведомления, також и по команде брегадира Якобии ни от кого поныне репорту не было.
4-е, а кокое крепкое от брегадира Якобии запрещение есть, чтоб в мунгальскую сторону российские, а наипаче те, которые принуждены отпор давать и защищать себя от набегов и нападеней мунгальских вооруженных воров и выгонять оных из своей в мунгальскую сторону, не переезжали никакого малого разстояния за границу. О том прежде им, управителем, обстоятельно объявлял. И тако они, управители, как по сему определению, так и по вышеписанному обстоятельству (то есть, что и во оном 755-м году не было в их сторону из российской стороны вооруженною рукою ни одного набега и не только таких, как /л. 145 об./ занзалан с товарищи на капрала Мурашева нападал), и никаких нападеней довольно уверены находить себя могут, что российская сторона имеет к их стороне непременную добрую дружбу и мир весьма почитает и между тем особливое желание и старание имеет исполнять трактат в самом скором решении обоих сторон пограничных дел. Но ныне с их мунгальской стороны цурахайские ялинские начальники в таком решении дел не токмо по трактату не поступали, но их управителей нарочно учиненное по требованиям брегадира Якобии о том же определения не исполнили и тем имевшуюся российской стороне надежду (которая состояла в том, что все дела ныне окончатся, и пограничным жителям и обоих сторон пограничным управителем от тех дел покой возпоследует) тщетною зделали, якобы нарочно обманули, что весьма противно трактату доброй дружбе и пользе, и покою подданным, обиженным и раззоренным по тем делам.
И при упоминании в том письме трактатных «1» и «8» пунктов требовано, дабы по силе оных, також и «10» пунктов, и по доброй соседственной дружбе они, управители, во всех вышеписанных /л. 146/ чинимых с их стороны противных трактату поступок учинили российской стороне надлежащее удовольствие немедленно, а имянно: за въезд в российскую сторону вооруженною рукою мунгальских воров 37 человек и за нападение занзалана мунгальца Баяра на капрала Мурашева с товарыщи, и за все вышепоказанные их и зангина Чербултуя непорядочные поступки, и возвращением в российскую сторону сильно отогнанных 300 лошадей и с ялою, наипаче ж того благоволили все наикрепчайше запретить всем живущим близ границы, а особливо караульным их людем. Дабы они от сего времяни в российскую сторону всемерно не въезжали и подданным российским никому не токмо предреченных вящих обид нападении и недружеских поступок, но и никакой самой малой обиды не чинили, а поступали б приятно и дружески. И во всем так, как по силе трактата надлежит, а особливо командиры в содержании подчиненных непременно б по первому трактатному пункту, и что об оном /л. 146 об./ учинят, о том бы [124] уведомили с тогдашним нарочно посланным отсюда толмачем. И притом же для необходимого бригадиру Якобию известия сообщить, для чего вышереченной определенной ими, управителями, ради удержания воров от въездов в российскую сторону командир поныне к границе не приехал. И мунгальские еленские начальники не только всех дел окончать не хотели, но по делам о смертных убийствах и о въездах вооруженною рукою и следовать не начинали и отказались.
И тем их управителей выше упомянутое определение нисколько не исполнили, а что они поклеп учинили, якоб российскими людьми розбито мунгальских шесть караулов, о том требовано быть имеет от них, управителей, сотисфакции впредь.
На оное письмо ответного от них, управителей, письма не прислано.
В 1756-м году генваря 22 дня.
Минувшаго ноября 28 дня 1755 году и с Цурухайтуевского фарпоста обретающияся тамо офицеры присланными репортами объявляют: 1-е сентября 10 дня того 755 году набежали в российскую сторону днем мунгальских воровских /л. 147/ людей, вооруженных и с копьями, 10 человек и отбили сильно у российских Чанчагырского роду засула Коркоя да Никиты Онбуева с товарыщи 150 лошадей, которых и следы выслежены за границу в мунгальскую сторону мимо Олхунского мояку по правую сторону, и зданы караульному зангину Амогору да бошку Гунгею.
2-е октября 2 дня набежало на российской Кубухантуевской караул с их мунгальской стороны по утру на зоре мунгальских воровских людей во всей вооруженности с сайдаками и с копьями 110 человек на урочище Онон-реку и угнали у караульных десятника Полпоя с товарыщи 256 лошадей, которых (как воровских, так и покраденных лошадей) следы ушли за границу в мунгальскую сторону. И хотя за оными для слежения следов ездили российские тунгусы 10 человек, но как оные мунгальские воры тех российских тунгусов, ездивших за слежением, усмотрели, то, во-первых, стали в прикрытное место, а потом, допустя их, российских тунгусов, близ границы напали на них и стреляли из ружья, ис з луков и убили из оных российских тунгусов /л. 147 об./ трех человек, а имянно: помянутого десятника Полпоя Баликагирскаго роду, Зотборку Далаева и Бетея Голедаева, да четвертого Курентея ранили, отчего оной едва жив находится. Да увезли оные мунгальские воры четыре куяка, четыре шишака, четыре напольника, подкуяшные восьмеры, подпазушные куяшные ж, да еще убили четыре лошади. И со оных увезли четыре седла с подседельниками и кичимами, стременами с подфеями и подпругами, четыре узды, четыре сайдака с луками, пил сайдашных четыре, 200 боевых стрел и кибирей, четыре тулупа сескурчетых, пушеных выдрами. Новые четыре пояса, насекные серебром по железу, четыре ножа, четыре пары унтов лосинных, с чюлки воилошными, новых четыре огнива, насекные серебром по железу, четыре шапки лисьи новые. Однако ж вышеписанные следы зданы, и обо всем том объявлено мунгальскому караульному зангину Шукуртею, почему посланным от оного зангина Шукуртея караульным бошком Цецектуем по осмотру предписанные следы приняты безспорно, да кроме оного Цецекуя, посылал от себя другова караульного мунгальца Турункая для осмотрения убитых, о которых тот Турункай и оному зангину Шукуртею объявил. /л. 148/
3-е марта на 25-е число на российской Кулусутайской караул в полночь набегало мунгальских воровских людей 50 человек во всей вооружейности. И у караульных того караула из-за пасебу отгонили конного табуна 455 лошадей, 35 верблюдов, да 10 скотин рогатых. И во время отбою оных лошадей, верблюдов и скота оные воровские люди у тех караульных подстрелили семь лошадей. И тех отгоненные следы выслежены за границу в мунгальскую [125] сторону по правую сторону Булунского мояку и зданы мунгальского Могу-Жизидского караулу Балбикту залану, Дажибе зангину, кундуну Чирину и Бороною.
А понеже пред сим о таких же вооружейною рукою въездах и грабежах от брегадира Якобии к ним, мунгальским пограничным управителем, часто писано и требовано оным всеконечного отвращения и пресечения, и протчего, принадлежащаго до общаго пограничного покою и сохранения трактата и доброй соседственной дружбы. Но потому не только таким противным трактату чинимым с мунгальской стороны поступкам не учинено /л. 148 об./ никакого пресечения и удержания, но еще вящее и смеляе прежнего мунгальские вооруженные воры чинят въезды, грабежи, да уже и смертные убивства, как о том они, управители, ис тех всех посланных отсюда писем ясно усмотреть могут. К тому ж от них, управителей, на те письма никакого ответствия поныне не прислано, что как з доброю соседственною дружбою не сходно, так наипаче противной мирного трактата «8» и «9» пунктам, тако ж и обыкновенною в таких между государствами кореспонденциях, ибо оные своих неответствиях благоволили б они, мунгальские управители, принять в собственное свое разсуждение. Например, ежели бы брегадир Якобий на присланное от них нужное требование ответствия не учинил, то уповательно, что оное им, управителем, было бы весьма чювствительно и могли бы поставить в немалую обиду. Что ж касаетца до того, что мунгальские вооруженные воры поныне от въездов в российскую сторону не удержаны и, несколько видно, и не унимаемы, то по притчине такого с их мунгальской стороны недружеского поступку мог бы брегадир Якобий для страху и удержания тем /л. 149/ их мунгальским ворам приказать российским людем самим со оными ворами управлятьца. Но того чинить не приказывано, наблюдая трактат и вечной мир, и соседственную дружбу, что особливо паки благоволили ж бы во особливое свое разсуждение принять и без резолюции не оставить.
И чрез то письмо дружески от них, управителей, требовано, дабы изволили в вышеписанных учиненных с их мунгальской стороны противных трактату поступках о въездах, отгонах, а паче о смертном убивстве, также и по прежде посланным отсюда к ним письмам, обо всем оными требуемом учинить российской стороне чрез самое скорое изследствие надлежащее удовольствие по трактату немедленно, также как на сие, так и на все прежние о таких вооруженною рукою въездах письма. В том числе особливо на последнее, посланное от 2 ноября прошлого 1755 году, прислать полные уведомлении. Еще ж благоволили б всеконечно наикрепчайше запретить всем живущим близ границы, а особливо караульным /л. 149 об./ людям, дабы они от сего времяни в российскую сторону отнюдь не въезжали и подданным российским никому б предреченных вящих обид, нападеней и смертных убивств и недружеских поступков, и никакой самой малой обиды не чинили, а поступали б приятно и дружески. И во всем так, как по силе трактата и по доброй дружбе и приязни надлежит. И что по сему, также и по вышеобъявленным прежним письмам, они, управители, учинить имеют о том уведомления, неотменно от них ожидаемо быть имеет, с посланным со оным письмом толмачем.
А в ответном на оное письмо присланному от тушету-хана с тем толмачем от 13 числа перваго месяца 21 году написано. Требуется де с их стороны российской стороне сатисфакции, и чтоб о том при оной оказии сюда уведомить, но об оном де требуемом он, тушету-хан, повсягоды своим ялинским начальником приказывал и как де их, так и российские ялинские начальники о некотором уже решение учинили. А иное еще к решению не приведено, и затем ныне сюда ответу прислать не может. А в нынешней год определенным [126] своим начальником, чтоб об оном решение учинить, он, тушету-хан, накрепко прикажет.

По листам на полях справа и под текстом скрепы: Протоколист Василей Обезьянинов.

Читал канцелярист Василей Дедекин.

На л. 112 в левом верхнем углу: № 10.

На л. 112 наверху перед текстом: Копия, полученная от сибирского губернатора Мятлева при репорте его от 13 апреля 1756 году.

АВПРИ. Ф. Сношения России с Китаем. On. 624. 1756 г. Д. 8. Л. 112 – 149 об. Копия.

 Комментарии

1. На полях справа написано следующее: За оных отогнанных 45 лошадей в 754-м году при пограничном обоих сторон следствии зачетом удовольствие зделано, а с ворами ничего не учинено.
2. О процедуре сохранения и передачи следов:  Необходимо отметить, что процедура сохранения следов скота в случае обнаружения их в приграничной зоне состояла в следующем. Монголы (российские подданные, охранявшие границу с русской стороны), «увидя чужой след, слезают с лошадей и с великою осторожностию идут по оному внутрь нейтральной черты поодаль, чтобы не запылить или не засорить его. Если это след конский или коровий, то обкладывают его кругом деревьями, камнем или травою, чтобы он не затерялся, и ставят караул. Остальные же люди едут до стоящего на той стороне китайско- монгольского караула и первому часовому кричат, чтобы он выслал инспектора с несколькими людьми. После этого обе стороны едут к тому месту, где оказался след, и тщательно осматривают, с которой стороны он пришел и куда пошел. Обосторонние пограничные караулы загораживают помятую при сем осмотре на черте землю столбами и тонкими запечатанными веревками, чтобы другие воры по этому следу не перешли тайно границу и не произвели на чужой «земле кражи или торгу...» (РКО в XIX в. Материалы и документы. 1803-1807. М., 1995. Т. 1. С. 920).
3. В тексте описка: душади.
4. По всей видимости, речь идет о маяках Инке Тологой и Дзеренту (см.: Русско-китайские договорно-правовые акты... Док № 3. С. 35).
5. На основании 10-й статьи Кяхтинского трактата предусматривалось суровое наказание нарушителям границы: «Впредь, ежели кто из подданных обоих государств перебежит, кажнен да будет в том месте, где поймается. Ежели оружейные перейдут за границу, учиняя грабежи и убийства, также смертию имеют быть кажнены» (см.: Русско-китайские договорно-правовые акты... С. 46).
6. В тексте: пуступков.
7. Оное для того требовано, что тогда уже время приближалось ко определению от них, ялинских начальников.
8. Напротив пункта 1 на полях справа написано:Об оном писано к мунгальским пограничным управителем июля от 21 числа 753 году, как о том выше значит в четвертом письме.
9.  Напротив пункта 2 на полях справа написано: Об оном писано с ним же, управителем, августа 23 числа 753 году, о чем выше сего в пятом письме показано, и хотя от них объявлено, якоб за оную зачетом удовольствие учинено, токмо напрасно, ибо и поныне удовольствия от них еще не показано.
10.  Напротив пункта 4 на полях справа написано: Об оном писано к ним же, управителем, от 8 февраля 754 году, как о том выше сего в 7-м письме явствует
11.  Напротив пункта 5: Об оном писано к тем же пограничным управителем апреля от 18 числа 754 году, как выше значит под № 8 письма.
12. Напротив пунктов 6-8: Об оном писано к мунгальским пограничным управителем августа от 31 числа того ж 754 году, как значит из 9 письма.
13. Напротив пункта 9: Об оном писано к ним же, управителем, декабря от 20 числа того ж 754 году под № 10 письма.
14. Так в тексте.
15. На полях справа в конце текста: Об оном воровстве и убивстве требование от них было в 745-м году, но справедливое оное, о том знать неможно затем, что очных ставок не произведено.
16. На полях справа в начале текста: О сем убивстве требование было в 746-м году, но за непроизвождением очных ставок, правдиво ль оное, знать неможно.
17. На полях справа в середине текста написано: Оное требование было в 747 году, и истинное ль, того за неокончанием очными ставками не можно знать.
18. На полях справа в конце текста и на л. 132 об. на полях справа в начале текста: По сим 4-му и 5-му пунктом о сте пятидесяти семи и о сте семидесяти трех лошадях мунгальским ялинским начальникам от удовольствия /л. 132 об./ в том, яко в поклепном, с российской стороны отказываетца потому, что в их, мунгальских, требованиях не написано, кому тех лошадей следы отданы.
19. На полях справа на второй половине листа: По сему требованию при следствии в 1755-м году за лошадей за всех триста шестьдесят одну удовольствие китайской стороне зачетом учинено, а о убивстве ничего не учинено затем, что мунгальские ялинские начальники от следствия о таких делах отказались, предлагая яко б они от тушету-ханова указа не имели, как о том ниже явствует.

Воспроизводится по:

Русско-китайские отношения в XVIII веке. Документы и материалы. Т. VI: Русско-китайские отношения. 1752 – 1765  № 28, С. 102 – 126. М. 2011